Договорное государство меж двух огней

Идею общества как гражданского договора развили французские просветители, сделав архаичными абсолютную монархию и средневековые сословные перегородки. Позднее американские отцы-основатели распространили договорный принцип и на территориальные отношения, построив первую в мире равноправную федерацию. По существу, всякое развитое современное государство является отражением и инструментом гражданского договора.

Но в России принцип договорного государства постоянно оказывался меж двух огней. Понятно, что он был враждебен сторонникам дореволюционного самодержавия, но большевицкие революционеры его отвергли еще более радикально. Учредительное собрание 1918 года успело лишь провозгласить договорное государство – Российскую демократическую федеративную республику. Однако она осталась нереализованным проектом, уступив почти на целый век историческое пространство партийной коммунистической диктатуре, оказавшейся гораздо более тоталитарной, чем прежнее самодержавие.

Интересно, что в 1991 году ситуация некоторым образом повторилась. Против выдвинутого президентом СССР проекта нового договорного, фактически конфедеративного государства одновременно выступили противоположные силы – партийная номенклатура и «российские демократы». Первые устроили против этого договора путч, но когда он провалился, и власть оказалась у «демократов», оказалось, что они постепенно сворачивают в ту же самую имперскую колею. И вязнут в ней все глубже…

Ельцин в марте 1992 года вроде бы провозгласил «федеративный договор». Конечно, в отличие от горбачевского проекта он ограничивался территорией РФ. Однако в данном случае любопытно сопоставить не пространственные рамки, но внутреннюю структуру этих договоров. А она имела два принципиальных отличия.

Во-первых, конфедеративный проект Горбачева предусматривал, что этот договор будет подписан его субъектами напрямую, и лишь затем они выберут общие координирующие органы, которым добровольно делегируют часть своих полномочий. В общем, это была та же модель, по которой изначально строились США.

Ельцинский же «федеративный договор» устанавливал противоположный формат – субъекты федерации договаривались не между собой, а все вместе – с кремлевским «центром», который сам милостиво делится с ними какими-то отдельными полномочиями. Фактически, это была не федерация, а договор метрополии с колониями.

Кроме того, конфедеративный проект предусматривал полное и безусловное равноправие его субъектов. А «федеративный договор» 1992 года наделял республики в составе РФ существенно большими правами и полномочиями, чем края и области. Это фактически подрывало федерацию изнутри, вводило национальные привилегии, которые в реально договорном государстве невозможны. Когда Свердловская область попыталась преобразоваться в Уральскую республику, чтобы иметь не меньше прав и полномочий, чем Татарстан или Якутия, Москва это категорически запретила.

Но даже от такого, внутренне противоречивого договора Кремль вскоре отказался. Конституция 1993 года вообще упразднила договорный принцип государственности как таковой. Республиканские декларации о суверенитете там более не упоминались, отныне федерация считалась учрежденной «сверху». Так начиналось строительство «вертикали власти»…

Далеко не все тогда с этим согласились. Например, граждане Татарстана вообще не голосовали за российскую конституцию в 1993 году. Выстроить новые отношения между Москвой и Казанью позволил лишь прямой договор 1994 года, но в 2017 году он был прекращен. Тем самым, как справедливо указывает политолог Ильнар Гарифуллин, возникла правовая коллизия – на каком основании Татарстан сегодня считается «частью России», если ее конституцию он не принимал и договора с ней у него нет?

В период 1996-2001 гг. институтом договорного государства в России неожиданно оказался Совет федерации. Тогда он состоял из свободно избранных губернаторов и председателей региональных законодательных собраний, которые получили возможность обсуждать и решать вопросы российской политики напрямую, в формате межрегионального диалога. Это напоминало реальный Сенат – его члены вызывали на свои заседания федеральных министров и главу кремлевской администрации, требуя от них докладов и отчетов. И эта «региональная вольница» вскоре напугала Кремль – порядок формирования СФ был изменен, и с тех пор верхняя палата российского парламента превратилась в политически ничтожную синекуру для отставников и бандитов.

Разумеется, сегодня всякая дискуссия о договорном государстве выглядит лишь как проект, возможный только после свободных региональных выборов. Никакой «договор» между нынешними наместниками «вертикали» невозможен и не нужен им самим, у них совсем другие представления о политике.

Однако можно заметить, что эта идея вновь оказывается «меж двух огней», она одинаково неприемлема ни для власти, ни для «федеральной» оппозиции. Деятель кремлевской администрации Сергей Кириенко прямо заявляет: «Российское государство построено не по договорному типу». Но в том же самом убеждены и многие участники оппозиционных Форумов свободной России, которые мыслят абсолютно москвоцентрично и избегают обсуждения перспектив (кон)федеративного договора.

В обостренном и несколько утрированном виде то же демонстрируют и «пострусские» интеллектуалы. Они с удивительной, зеркальной точностью воспроизводят точку зрения самой замшелой «ваты» – только ровно с обратной оценкой. «Русский – значит имперский», «русские не могут без царя», «им не нужно региональное самоуправление» – эти максимы одинаково разделяются как кремлевскими имперцами, так и их радикальными критиками. Просто для одних это вечный плюс, а для других вечный минус.

Мышление в категориях договорной (кон)федерации нарушает эту гармонию противоположностей. И только когда оно победит, историю империи можно будет считать действительно завершенной.