Российская Федерация – это фейк

Интервью главного редактора «Регион.Эксперт» Вадима Штепы для Олеси Лагашиной, ведущей программы «Анатомия мира» Радио 4 (Эстония)

О.Л. Мы сегодня говорим о федерациях, а самая известная в нашей части света, уже хотя бы по названию, — это Российская Федерация. Но получилось ли у России стать настоящей федерацией? И почему?

В.Ш. Российская Федерация фактически не является федерацией. Это абсолютно фейковое название. Оно пришло из советской эпохи, когда она называлась РСФСР. Постсоветская Россия преемствовала название «федерации», выбросив «советскую и социалистическую», но тем не менее никакого реального федерализма не получилось, да его и не хотели создавать.

Что такое реальный федерализм? Если мы возьмем, например, самую известную и первую федерацию на планете — Соединенные Штаты, мы видим, что она возникла снизу, как договор субъектов федерации. В России в 1992 году вроде тоже был подписан федеративный договор, но он не не имел государствообразующего характера. Это не выглядело так, что собрались  все представители регионов и учредили, соответственно, федерацию. Это было совершенно наоборот: Борис Николаевич Ельцин собрал губернаторов, они отчасти были уже избраны,  а часть еще назначены и сказал: «Вот я вам даю какие-то отдельные полномочия». То есть не сами субъекты учреждали федерацию, а вот с барского плеча, из Кремля…

О.Л. Их учредили.

В.Ш. Да, их учредили как «субъекты федерации». И фактически получился ремейк империи: царь просто раздал частичные полномочия своим воеводам – все. Федерацией это, конечно, назвать  нельзя.

О.Л. А даже, если не учитывать, что российские субъекты федерации зависимы от центра,  взять (чисто юридически) и посмотреть их конституции — насколько отличается местное законодательство в разных российских республиках?

В.Ш.  В законодательстве разных республик минимальные какие-то отличия есть. Но главное — различаются сами по себе в принципе эти «субъекты федерации»: есть республики, а есть области и края. В республиках предусмотрены свои конституции, а в областях и краях — уставы. И, соответственно, все эти области и края гораздо более урезаны в своих правах, чем республики.

Конечно, при Путине и республики лишились большинства своих полномочий, которые у них были в 90-е годы, когда они провозглашали декларации о своем суверенитете. Но все равно это остается и сейчас — у областей и краев полномочий еще меньше, чем у республик. Хотя при этом областей и краев в составе РФ гораздо больше, чем республик.

И не случайно, если мы вспомним, например, когда Свердловская область в 1993 году попыталась провозгласить себя Уральской республикой. Это не означало того, что ее губернатор Россель хотел выйти из состава России. Но эта область просто хотела поднять свой уровень самоуправления до соседних Татарстана и Башкортостана, у которых гораздо больше оставалось своих налогов, они распоряжались своими ресурсами. А Свердловская область все отдавала Москве. Так вот, правительство Свердловской области решило преобразоваться в Уральскую республику, но Москва ей это запретила. То есть получается так, что федерация в России (в кавычках «федерация»), абсолютно асимметрична: одни субъекты имеют больше полномочий, другие меньше. И это, разумеется, вызывает неизбежные трения между ними.

О.Л. Почему одним это было разрешено, а Свердловской области нет?

В.Ш. Здесь надо вспомнить — откуда, собственно говоря, взялся федерализм в России? Я уже заметил, что он взялся из советской эпохи, когда большевики попытались привлечь на свою сторону (еще во время гражданской войны) различные национальные движения, например, башкирское, бурятское и так далее. И обещали им всевозможные свободы, пособия, полномочия и так далее. То есть федерация в России изначально строилась не как федерация субъектов, например, как разные штаты в США или разные земли в ФРГ, а как федерация этносов, народов, наций. Им позволили нарезать разные республики из состава бывшей Российской империи, и эти республики имели сугубо этнический характер. А поэтому, когда, например, Свердловская область решила стать республикой – это уже не укладывалось в этническую модель, и им это запретили. Кстати, и в Санкт-Петербурге был референдум о статусе республики. Но его успешно «забыли».

О.Л. Республика Петербург — это само по себе классно звучит.

В.Ш. Ну, да, были же в европейской истории вольные города…

О.Л. Более имперского города в России трудно себе представить.

В.Ш. Исторически,  конечно, Петербург был столицей Российской империи, но в советский период он потерял это значение. И в 90-е годы в Петербурге возникло достаточно мощное регионалистское движение – Ингерманландское, люди выступали за самоуправление своего города и области.

О.Л. Даже у нас в Нарве дом Ингрии есть.

В.Ш. Да. И это очень показательно. Культурный бренд Ингрии вообще очень сильно популяризуется в последние годы.

О.Л. Исходя из того, что вы сказали, я так понимаю, что по своему статусу, допустим, какая-нибудь Бавария и Баден-Вюртемберг не равны российским регионам?

В.Ш. Да, в том то и дело, что в Федеративной Республике Германии, в тех же Соединенных Штатах (возьмем самый обычный, понятный экономический аспект), как правило, около половины или даже больше налогов остаётся на уровне штатов или земель, и только определенный какой-то процент идет на федеральной уровень. В России же всё ровно наоборот: вся эта пирамида перевернута, то есть процентов 70  федерального бюджета забирается изо всех регионов и потом частично компенсируются. Это совершенно не те компенсации, которые заслуживали бы регионы, то есть забирают у них всё равно больше.

Например, говорят, что большинство регионов России висит на дотации. Но надо понимать, откуда взялась эта проблема дотационных регионов. Я возьму мою родную республику Карелию. Сравним, например, с соседней Финляндией: вроде бы климат тот же самый, но почему Финляндия живёт замечательно, а соседняя с ней Карелия в такой нищете? А дело просто в том, что все крупнейшие предприятия Карелии, например, Костомукшский комбинат, который еще в 70-е годы финнами был построен, большинство деревообрабатывающих заводов — они все сегодня принадлежат «федеральным холдингам».  И соответственно, все налоги они платят в Москву, то есть по месту регистрации этих холдингов. Получается типично колониальная ситуация – из республики вывозят сырьё, а она сама ничего от этого не получает. И большинство регионов России живет также. Поэтому невозможно говорить о федерации, когда сами субъекты не обладают, по сути дела, субъектностью, то есть, они не являются политическими субъектами. Можем посмотреть ещё на такую проблему региональных политических партий. Многие регионы в России по числу населения больше Эстонии. В Эстонии же примерно 1,5 миллиона жителей?

О.Л. Чуть меньше.

В.Ш. А где-то в половине российских регионов живёт больше. Но они не имеют возможности какие-то свои местные партии создавать, чтобы избираться в местные парламенты. Получается, что у регионов России нет ни политического, ни экономического, ни культурного самоуправления. Если бы оно было – мы бы наверняка не наблюдали этой имперской реставрации.

О.Л. Раз уж мы заговорили об экономике, то почему одни федерации экономически успешны, а вторые совсем нет?

В.Ш. Нормальные федерации, опять же, вспомним США и ФРГ,  строятся на прямых экономических связях регионов между собой. Точнее даже – экономических субъектов, которые там расположены. Они между собой устанавливают прямые связи и вполне нормально взаимодействуют, без всяких столичных чиновников. Проблема России состоит в том, что прямых связей между регионами фактически нет — экономика в России очень централизована: все решается через Москву, через федеральные министерства. Такой вот парадокс — они называют себя «федералами», но на самом деле работают против федерации и никакой федерации даже не предусматривают. Каждый регион исполняет только то, что ему написали в администрации президента.

О.Л. Представим себе идеальную картинку. До какой степени субъекты федерации могут быть независимы, чтобы при этом сохранялась целостность страны?

В.Ш. Вы знаете, у российской власти существует настоящая паранойя – мол, надо закручивать гайки, надо строить вертикали, иначе «страна распадется». Но я не слышал, чтобы в Соединенных Штатах были какие-то подобные опасения, что вот «страна распадется» или, например, в ФРГ — никто там об этом не думает. Конечно, есть какие-то небольшие движения и в Техасе, и в Калифорнии за выход из состава Соединенных Штатов. Они есть, они легальны, пожалуйста, они могут избираться, но проблема в том, что за них не голосуют. Вот и всё. Это проверяется на свободных выборах. А так-то они свободно существуют. А в России, если вы попытаетесь создать любое регионалистское движение, вас не то, что к выборам не допустят, а немедленно влепят какую-нибудь уголовную статью за «призывы к нарушению территориальной целостности».  Кремлевская власть панически боится распада. Хотя  нормальная федерация, в отличие от империи, не озабочена таким страхом. Просто она строится на взаимных интересах регионов: субъекты федерации заинтересованы между собой взаимодействовать и экономически, и культурно, и так далее. Им не нужно, чтобы таможни стояли между разными немецкими землями или американскими штатами. Вот именно взаимный общий интерес как раз и скрепляет единое государство. А в России вместо этих общих интересов, которые бывают только у свободных людей, страну пытаются удерживать исключительно силой. Но я думаю, что это все как раз и приведет к реальному распаду.

О.Л. Какова роль губернаторов в современной России?

В.Ш. Она абсолютно отличается от губернаторов 90-х годов, тогда они еще более-менее как-то свободно избирались. Сейчас по факту губернаторы назначаются из Кремля. Путин еще в 2004 году отменил выборы губернаторов, стал их назначать, а потом в 2012-м, когда пришел на свой третий срок, решил формально поиграть в демократию. Сказал, что, давайте, пусть будут выборы губернаторов. Но как они это все сделали хитро —  институт назначаемости остался, но формально губернаторов как бы избирают. Как это все происходит? Путин снимает того или иного губернатора, на что, по идее, не должен иметь прав. Мы не можем себе представить, чтобы в Соединенных Штатах президент уволил какого-то губернатора. Это абсолютно невозможно, потому что это неконституционно и антифедеративно. Сам президент, в таком случае, получил бы импичмент, потому что он не имеет таких прав. А в России, пожалуйста, Путин снимает губернатора и назначает на его место так называемого «временно исполняющего обязанности» какого-то человека, скорее всего, из своей администрации. Тут же включается вся пропагандистская машина, административный ресурс. Этого человека продавливают, и он становится губернатором.

О.Л. Он же уже родной практически.

В.Ш. Да, да. И вроде бы формально его избрали, но, по сути дела, мы наблюдаем ту же самую назначаемость. Я думаю, что такое подавление всех региональных гражданских сообществ неизбежно будет вызывать протестные настроения, даже несмотря на репрессии. И вопрос о суверенитете или даже независимости в той или иной области и республики может возникнуть совершенно неожиданно.

Вообще, вся эта путинская идея «вертикали», которую он стал строить с 2000 года, в принципе противоположна федерализму как модели. Федерализм, как модель, строится на горизонтали, на договорных отношениях между субъектами. Собственно говоря, слово федерализм от латинского слова «договор» происходит.

О.Л. Давайте коснемся трансформации бывших империй. Может ли вообще империя стать подлинной федерацией, или она неизбежно будет собираться обратно, пытаться собраться?

В.Ш. Если какие-то исторические параллели проводить, можно привести пример гигантской Испанской империи, в которую входила фактически вся Южная Америка, кроме Бразилии. Эти все южные латиноамериканские страны продолжают говорить на испанском языке. Но, если кто-то им скажет, что вы — испанцы, они рассмеются, конечно, нет.  У них нет никакого желания, стремления обратно вернуться под власть Мадрида.  А с Россией просто получилось так, что империя исторически была не морской, а сухопутной: Уральские горы, потом сразу Сибирь начиналась – это считалось как бы продолжение той же страны. Мне нравится книга философа Александра Эткинда «Внутренняя колонизация. Имперский опыт России», в которой он пишет, что  Россия изначально складывалась как колония Московии. Начинала колонизировать Московия где-то века с 12-го, с 13-го, причем с русских земель: вела войны против Твери, против Рязани, захватывала Великий Новгород.

О.Л. Княжеские междоусобицы?

В.Ш. Это были даже не междоусобицы, это было целенаправленное «собирание земель вокруг Москвы».  Об этом много пишут в российских учебниках истории, что это был «прогрессивный» процесс, а на самом деле — это было расширение империи, и уже не было понятно грани, где колония, а где метрополия?

О.Л. Кажется, что федерация достаточно демократическая форма правления, но, на самом деле, это ведь далеко не всегда, что федеративное государство подразумевает демократическое устройство. Есть, например, Объединенные Арабские Эмираты, где каждый эмират — это сама по себе абсолютная монархия.

В.Ш. Да, конечно. Федерация — это только модель устройства. И, как я уже говорил, это слово происходит от латинского – «договор». То есть договорились эмиры, им удобнее так, чтобы во внешнем мире выступать как Объединенные Арабские Эмираты, им как-то так сподручней. Они   создали авиакомпанию «Эмирейтс» — самую крутейшую в мире, благодаря только совместным усилиям, то есть федерация им экономически полезна. Конечно, сама по себе федерация не предусматривает демократии автоматически, но все-таки развитое демократическое общество, если тем более оно занимает достаточно обширную территорию, так или иначе вынуждено становиться федеративным, чтобы учитывать все многообразие регионов. Мы же знаем, что все крупнейшие страны мира — федерации, в той или иной степени демократичные, но тем не менее — федерации: и Бразилия, и Канада, и Австралия и так далее.

О.Л. А может ли существовать федерация из деспотий?

В.Ш. Теоретически может, но я думаю, что они просто перегрызутся между собой и реальной федерации не будет. Ведь федерация строится на том, что она задает своим субъектам какую-то общую правовую рамку, а деспотии ее будут постоянно нарушать. Так, кстати, произошло и с постсоветским пространством. Михаил Сергеевич Горбачев хотел создать такую договорную федерацию, даже конфедерацию, построенную на общей правовой рамке, но тогда Ельцин, Кравчук сказали — нет, не надо, мы сами построим демократию. И что получилось? Россия полностью утратила все демократические основы, Украине удалось вернуться к демократии только с помощью двух Майданов, про Беларусь вообще можно не говорить — 30-летняя диктатура. Получается, что отказ от федеративных или конфедеративных проектов часто и ведет к появлению деспотий.

О.Л. Раз вы упомянули конфедерацию, почему конфедераций в мире так мало?

В.Ш. Конфедерации — это совершенно мягкие типы объединения, которые делегируют только самые базовые вещи на конфедеративный уровень. Вы сказали о том, что их мало, но, на самом деле, можно посмотреть на Евросоюз.

О.Л. Это самая известная конфедерация.

В.Ш. Многие политологи кстати спорят, что это такое — федерация или конфедерация? Наверное, это было бы ближе к федерации, если бы, кажется, в 2009 году приняли бы Конституцию Евросоюза. Если бы была общая Конституция — это был бы уже шаг к федерации от конфедерации, потому что это уже, действительно, фундаментальный был бы документ. А так, Евросоюз, можно сказать, действительно скорее модель конфедерации: с одной стороны — существуют какие-то общие европейские законы, какие-то правовые рамки, а с другой стороны — каждая страна Евросоюза, естественно, выступает на международной арене совершенно самостоятельно. В свое время Соединённые Штаты были первой федерацией на планете, а Евросоюз – можно сказать, первый достаточно масштабный проект конфедерации.

О.Л. Мы в свое время начинали об этом цикл наших передач — действительно, очень интересная тема. А какую форму государственного устройства вы лично считаете самой эффективной, почему?

В.Ш. Я полагаю, что каких-то универсальных, глобальных рецептов не существует. Если мы говорим о больших, крупных странах таких как США, ФРГ или Россия, то, конечно, им необходим именно федеративный опыт, когда регионы договариваются между собой. А затем уже учреждают какое-то общее единое государство, если они в этом действительно заинтересованы. Это, мне кажется, наиболее демократический путь. Что же касается маленьких стран, таких как Эстония, то в данном случае зачем говорить о федерации? Здесь достаточно, чтобы в каждом уезде, в каждом городе было свое местное самоуправление. И в Эстонии, насколько я знаю, оно есть и достаточно развито.

О.Л. Трудно себе представить республики Сетумаа или Сааремаа в составе Эстонской федерации…

В.Ш. По факту, если мы посмотрим на ту же Сетумаа и западные острова, у них сейчас самоуправления больше, чем у республик в составе «Российской Федерации» — вот такой парадокс.

О.Л. Порадуемся за них. Что ж, спасибо, Вадим, за это интервью.

В.Ш. Благодарю за интересные вопросы!

Запись беседы

_____________________________________________________

Подписывайтесь на Телеграм-канал Регион.Эксперт — https://t.me/regionexpert
Поддержите независимый регионалистский портал — www.paypal.me /regionexpert
Crypto — 199mm5dMHKPRHPNUBJoixTnKWzgK9VFuAS

Другие статьи автора:

• Замороженная политика
• Абхазия как жертва отсутствия федерализма
• Волшебная палочка
• Советский Союз наизнанку
• Возвращение в реальность
• Способны ли атаки украинских дронов переломить ход войны?
• Борьба с квадроберами как признак расчеловечивания
• Виртуальная деколонизация
• Ни там, ни тут
• Свободное государство в эпоху войны империй
• Конец имперской оппозиции
• Возможна ли социология в условиях войны и диктатуры?
• Оппозиция за единую Россию
• Возникнет ли Курская республика?
• Почему распад РФ пока невозможен?
• Отказ от Союзного договора привел к реставрации империи
• От Кореи до Карелии
• Освобожденные российские политики страдают «стокгольмским синдромом»
• Журнал нового мышления в стране возрожденной цензуры
• «Русский Сингапур» или «Незнайка на Луне»?
• Без хайпа
• Возможно ли исполнить резолюцию ОБСЕ о «деколонизации России»?
• Русский Тайвань?
• ПостРоссия зависла в ожидании Часа Х
• Россию теперь надо изучать как варварскую экзотику
• Фукуяма был прав?
• Станет ли Украина «айсбергом» для имперского «Титаника»?
• Можно ли «деимпериализовать» Россию?
• Борьба несуществующей федерации с несуществующим движением
• Тайна второго Глота. Чем удивил фильм «Сто лет тому вперёд»
• Соль и пересол
• Три неустранимых противоречия «кремлевского царя»
• Добьются ли российские спецслужбы мирового господства к 2036 году?
• Зеркальное кино
• Россия как стихийное бедствие
• Всегда ли «предвоенная эпоха» приводит к войне?
• Реальность без вождя. Возможно ли возрождение региональной политики?
• Кремлевский почерк не изменился
• КГБ в ГДР: перестроечная комедия
• Запад не должен признавать легитимными президентские выборы в России
• Принадлежат ли люди государству?
• Красивые сказки убийцы
• «Прекрасной России будущего» не будет
• Мессианство или свободные выборы?
• Протоколы имперских подлецов
• «Царь-батюшка, смени наместника!»
• Парадоксы Ленина в эпоху возрожденной империи
• Удастся ли деимпериализировать русский менталитет?
• Постсоветское и построссийское
• От родины сарматов до советского космоса
• Бессрочная мобилизация доведет Россию до новой революции?
• Возможна ли Свободная Ингрия?
• Африканцы в Заполярье: перейдет ли Европа в контрнаступление?
• История – это творческий процесс
• Распад империи сделает русскую культуру глобальной
• «Эстоноземельцы» vs. «релоканты»
• Новый «Афганский синдром»?
• «ПостРоссия»: от теории к практике
• Глокализация в постРоссии
• Лицемерие как «традиционная ценность»
• «Южная Корея» или «хорошая империя»?
• Фантом «мирового правительства»
• Дальневосточный треугольник
• Европейский фасад Московии
• Два Востока. О том, как Москва остается в «Старом свете»
• Ингерманландцы: европейцы или «индейцы»?
• Гея против Левиафана. Почему Россия воюет с современным миром?
• Японский опыт и дальневосточный регионализм
• Региональные ЧВК могут сыграть совсем иную роль, чем планирует Кремль
• «Потеряли всё, что было создано за 30 лет»
• Кризис «частного государства» или сказки про индрагузиков
• Захлопнутое «окно в Европу»
• Отсутствие регионализма – причина провала военных антикремлевских проектов
• Проблема в пропаганде, а не в истории
• Крах империи начнется «снизу»
• Что может сделать «мятежник»?
• Регионализация империи представляется мне делом неизбежным
• Имперский централизм как главная проблема российского мышления
• Дано ли иное? О разнице и сходстве российского и построссийского
• Крах «главной скрепы» империи
• От wishful thinking – к реальной аналитике и практике
• Сбудется ли прогноз генерала?
• Можно ли считать Московию «государством-цивилизацией»?
• Нет империи – нет произвола
• Демократы против демократии
• Почему российская оппозиция не может объединиться?
• Империя как катастрофа
• Депопуляция аннексированных регионов
• Почему Московия боится своего настоящего имени?
• Как возрождалась Российская империя?
• Время Амазонок
• «Единая Россия» как лозунг оппозиции?
• Почему российская политика стремится к концу света?
• «Эстонский» русский язык вместо «московского»?
• Гендерно-нейтральные нацисты
• Во всех регионах РФ первым делом нужны свободные выборы
• Что будет с Россией в 2023 году? А может быть, ее вообще не будет?
• Эльфы и хоббиты вместо «русского мира»?
• Лекарство от мессианства. О рациональном мышлении
• Второй «реквием по России»