Имперская «ось» против глобального регионализма

Недавно я обнаружил в сети книгу Василия Щипкова «Регионализм как идеология глобализма». Вышла она в издательстве МГИМО, главной «кузницы кадров» российского МИДа.

Редакционная аннотация выглядит так:

Автор монографии анализирует регионализм как один из видов совре­менной идеологии глобализма, который формируется в эпоху постмодерна и направлен на борьбу с историческим феноменом национального государства. Регионализм использует мифологическое мышление человека, располагает ин­струментами для конструирования новых регионов и может дестабилизировать общественно-политическую обстановку в современном государстве. Основная задача регионализма — лишить концепцию национального государства примата в системе современных международных отношений, цель — сформировать новый мировой порядок, который бы способствовал более глубокой глобализации миро­вого пространства.

Уже по этому тексту заметен не исследовательский, но «обвинительный» тон книги. Такой тон характерен для нынешней российской «официально-гуманитарной» среды, тем более – для МИДовского МГИМО. Автор выступает не как беспристрастный ученый, но именно как идеолог, для которого регионализм – некая «вражеская идеология», орудие зловредного «глобализма», а не естественный исторический процесс.

В предисловии Василий Щипков отмечает, что регионалисты в России активно заявили о себе в «нестабильные» 2011-2012 годы:

В российских регионах среди развёрнутых транспарантов мелькали флаги «свободных» Ин­германландии и Карелии, Сибири и Урала, казачьих землячеств и поморов. В этот период в социальных сетях открылся десяток сообществ, объединяющих сторонников регионализма. В них об­суждались пути конструирования новых региональных идентичностей, предлагался альтернативный взгляд на российскую историю в парадигме противостояния «московской империи» и «подавля­емых» регионов.

Если до этого такая парадигма была характер­на для самосознания части элит в национальных республиках, то регионалисты попытались распространить её на регионы без вы­раженной национальной специфики, то есть на русские области. Тогда же, в 2011–2014 годах, активисты регионалистских движе­ний начали устраивать акции разного масштаба и звучания. Если марш «За федерализацию Сибири» обсуждался в федеральных СМИ, то участие петербургских «ингерманландцев» в местных митингах «За честные выборы», их попытки сделать из образа К. Г. Маннергейма икону петербургского регионализма, пикет карельских регионалистов в Петрозаводске в поддержку украинского Майдана, установка «кёнигсбергскими» регионали­стами флага ФРГ на здание калининградского ФСБ и многочис­ленные другие акции не обсуждались широко.

В 2013 году рос­сийские регионалисты попытались заявить о себе как о новой политической силе, результатом чего стала конференция под эгидой фонда «Либеральная миссия» в НИУ ВШЭ: «Какая федерация нам нужна?» Около двадцати лидеров регионалистских движений из разных регионов России изложили в столичном вузе свои теоре­тические концепции, построенные на идее борьбы «угнетаемых» регионов против «диктатуры» федерального центра, которая долж­на принести им «политическую свободу» и «экономический рас­цвет». Логичным завершением встречи стало заявление одного из выступавших о необходимости информационной и политической консолидации российских регионалистов… Зерно было посеяно.

Автора особенно тревожит, что

Регионализм — это молодая политическая технология, кото­рая направлена на конструирование нового облика региона и подготовку информационной базы, которую можно использо­вать для организации массовых протестов. Социальная база регионалистов — это городская и учащаяся молодёжь, главные распространяемые идеи — региональная гордость, преодоление комплекса провинциализма, формирование из федеральной власти и столицы образа зла, борьба за усиление региональной экономической и политической автономии, моральное право выхода из состава РФ.

Регио­налисты создают флаги и гимны, творят мифы о происхождении региона, героизируют отдельные исторические фигуры, вводят но­вые топонимы и денежные единицы… Они стремятся трансформировать культурно-историческую деятельность в политическую. С превращением регионалистского движения в политическое оно привлечёт интерес бизнеса, мест­ных элит, различных внешних сил, в том числе иностранных, осо­бенно если речь идёт о приграничных регионах РФ.

В нашей стране, отлича­ющейся разнообразным социокультурным ландшафтом, трансформация существующих региональных дискурсов в дискурсы регионалистские может запустить процесс формирования но­вых региональных идентичностей и тем самым создать угрозу для социокультурного единства российского общества.

Что касается теоретической части, фрагментарно автор все же показывает некоторое понимание темы, за которую взялся. Он ссылается на известных мировых исследователей регионализма (Бьорн Хеттне, Петер Шмитт-Эгнер и др.) К слову, их работы я цитировал в своей книге InterRegnum, вышедшей как раз в «пугающем» Щипкова 2012 году.

Однако выглядит удивительным, что автор «Регионализма как идеологии глобализма» ни разу не упоминает имя профессора социологии Роланда Робертсона, который первым в мировой науке глубоко исследовал взаимосвязь глобализации и регионализации. Робертсон даже изобрел интересный неологизм глокализация, который подчеркивает эту взаимосвязь. С его точки зрения, глобальное и локальное не противоречат друг другу, но диалектически друг друга дополняют.

Глобальные корпорации повсеместно локализуют свою продукцию, а локальные производители, напротив, стремятся сделать свои бренды глобально известными. Региональные партии стран ЕС избираются в Европарламент. Местные культуры не стремятся к архаичной изоляции, но активно участвуют в мировых фестивалях. Так, глобальные интересы и локальная специфика с обеих сторон размывают стену «посредничающего» между ними национального государства – феномена эпохи модерна.

Но Щипков этих феноменов почему-то не замечает. Поэтому, пытаясь «доказать» взаимосвязь глобализма и регионализма, он просто изобретает велосипед. А его обвинения регионализма в «подрывной роли» делают его работу скорее разновидностью доноса, чем научной монографией.

Автор вроде бы выступает в защиту национального государства, однако путается в определениях и, похоже, сам не понимает, что же именно он защищает? Европейские национальные государства складывались как светские, секулярные субъекты. Однако в начале своей книги Василий Щипков, едва ли не в качестве эпиграфа, приводит авторитетную для него фразу патриарха Кирилла о том, что российские пространства «имеют особое духовное значение». Таким образом, автор демонстрирует, что не приемлет регионализм даже не с позиций национального государства, а по причине своей веры в еще более архаичную «сакральную империю».

Кроме того, теоретически отстаивая национальное государство, на практике Щипков признает этот статус далеко не за всеми. Например, сторонников независимости Украины он почему-то называет «регионалистами» и утверждает, что «Украина отделилась от России». Автор словно бы завис в эпоху распада Российской империи начала ХХ века, когда такие определения звучали еще уместно. Но, как известно, современная Украина – правопреемник УССР, которая никогда не входила в РСФСР, чтобы от нее «отделяться». В 1991 году РСФСР, УССР и другие союзные республики совместно упразднили СССР. Странно, что Щипков как ученый игнорирует этот исторический факт и предпочитает «имперскую» риторику.

Также любопытно, что «регионалистами» он именует и сторонников «Новороссии», чем показывает, что совершенно не понимает кардинальной разницы между регионализмом и ирредентизмом. Но видимо, сегодня в МГИМО академические стандарты настолько снижены, что этому не учат…

Основную часть книги Василия Щипкова занимают многостраничные пересказы культурологических теорий (мифологических, космогонических, постструктуралистских и т.д.), в которых автор пытается нащупать корни современного регионализма. Правда, он так увлекается этими пересказами, что собственно регионалистская тема в них теряется, а затем вдруг возникает как не весьма очевидный, косвенный вывод, зачастую просто притянутый за уши. Для студенческого реферата это выглядит неплохо. Хотя Лосев, Элиаде, Юнг и Барт наверняка бы удивились, узнав, что их считают интеллектуальными отцами регионализма. Но наверное, для редакторов издательства МГИМО эти имена – открытия, о которых они узнали только из монографии Щипкова.

Когда же автор доходит до собственно регионалистских тем, в нем просыпается конспиролог:

Например, некоторые исследователи вводят термин «субэтнос» для обозначения региональной идентичности… В данном случае «sub» используется для того, чтобы снять с себя ответственность и отвести претензии в подготовке теоретической базы регионализма.

Вот так – за регионализм, оказывается, надо нести «ответственность», и вообще, это нечто априорно подозрительное, вызывающее «претензии».

Единственный более-менее подробно описанный пример практического регионализма в книге – Калининградская область. Другие мировые и российские регионалистские движения разве что мельком упомянуты. Это довольно странно – автор собрал такую мощную теоретическую базу оказывается всего лишь для того, чтобы разоблачить «регионалистский заговор» жителей маленького анклава.

Воюя с «регионалистской мифологией», Щипков просто противопоставляет ей другую – советско-имперскую:

Для того чтобы закрепить в региональном сознании необходимый миф, необходимо убедить жителей в том, что существует некая проблема (разрыв), кото­рую необходимо решить. Например, такой искусственно создан­ной проблемой является утверждение, что у Калининграда без Кёнигсберга нет истории, нет родословной, нет историко-куль­турного наследия. Поэтому день рождения города предлагается праздновать не с 1946, а с 1255 года.

Но это и есть миф – причем в его самом примитивном смысле, как навязанная фикция. По сути, автор предлагает вообще вычеркнуть всю досоветскую историю города и считать, будто до имени «всесоюзного старосты» здесь вообще ничего не было.

Щипкова впечатляет еще один мифологический образ:

Ось мира — это один из базовых архетипов человеческого сознания, проявляющийся зачастую в совершенно не связанных между собой культурах и в различных формах. Кроме того, данный архетип активно ис­пользуется в мифологических конструкциях регионализма.

Да, у регионалистов можно заметить «осевые» архетипы – интерес к древним культурам своей земли у них органично переплетается с современностью, порождая множество ярких региональных брендов. Хотя в целом регионализм имеет децентрализованную, ризоматическую, сетевую природу, его невозможно нанизать на какую-то единую «ось».

Но об этом, сетевом характере регионализма, вполне гармонирующем с сетевым информационным обществом, Щипков особо не задумывается. Его «осевые» рассуждения – это типичная проекция, когда оппонентам приписывается собственный тип мышления.

Автор демонстрирует первый конец своей «оси» в почтительном цитировании московского патриарха. Как же без этого, если в самом начале монографии написано: «Книга издана при содействии Всемирного русского народного собора».

А второй конец «оси» – «Кремль и Красная площадь», которые Щипков называет «средоточием духовной, символической жизни для России». Хотя это большой вопрос – действительно ли жители различных российских регионов так считают?

Но имперским идеологам нет дела до мнения жителей каких-то регионов. Они заняты более важным делом – борются с «глобализмом», и в этой борьбе считают своей опорой синтез церковной и советской символики. И, как и подобные им деятели прошлого, уверены, что их империя навсегда…

Другие статьи автора:

• Замороженная политика
• Абхазия как жертва отсутствия федерализма
• Волшебная палочка
• Советский Союз наизнанку
• Возвращение в реальность
• Способны ли атаки украинских дронов переломить ход войны?
• Борьба с квадроберами как признак расчеловечивания
• Виртуальная деколонизация
• Ни там, ни тут
• Свободное государство в эпоху войны империй
• Конец имперской оппозиции
• Возможна ли социология в условиях войны и диктатуры?
• Оппозиция за единую Россию
• Возникнет ли Курская республика?
• Почему распад РФ пока невозможен?
• Отказ от Союзного договора привел к реставрации империи
• От Кореи до Карелии
• Освобожденные российские политики страдают «стокгольмским синдромом»
• Журнал нового мышления в стране возрожденной цензуры
• «Русский Сингапур» или «Незнайка на Луне»?
• Без хайпа
• Возможно ли исполнить резолюцию ОБСЕ о «деколонизации России»?
• Русский Тайвань?
• ПостРоссия зависла в ожидании Часа Х
• Россию теперь надо изучать как варварскую экзотику
• Фукуяма был прав?
• Станет ли Украина «айсбергом» для имперского «Титаника»?
• Можно ли «деимпериализовать» Россию?
• Борьба несуществующей федерации с несуществующим движением
• Тайна второго Глота. Чем удивил фильм «Сто лет тому вперёд»
• Соль и пересол
• Три неустранимых противоречия «кремлевского царя»
• Добьются ли российские спецслужбы мирового господства к 2036 году?
• Зеркальное кино
• Россия как стихийное бедствие
• Всегда ли «предвоенная эпоха» приводит к войне?
• Реальность без вождя. Возможно ли возрождение региональной политики?
• Кремлевский почерк не изменился
• КГБ в ГДР: перестроечная комедия
• Запад не должен признавать легитимными президентские выборы в России
• Принадлежат ли люди государству?
• Красивые сказки убийцы
• «Прекрасной России будущего» не будет
• Мессианство или свободные выборы?
• Протоколы имперских подлецов
• «Царь-батюшка, смени наместника!»
• Парадоксы Ленина в эпоху возрожденной империи
• Удастся ли деимпериализировать русский менталитет?
• Постсоветское и построссийское
• Российская Федерация – это фейк
• От родины сарматов до советского космоса
• Бессрочная мобилизация доведет Россию до новой революции?
• Возможна ли Свободная Ингрия?
• Африканцы в Заполярье: перейдет ли Европа в контрнаступление?
• История – это творческий процесс
• Распад империи сделает русскую культуру глобальной
• «Эстоноземельцы» vs. «релоканты»
• Новый «Афганский синдром»?
• «ПостРоссия»: от теории к практике
• Глокализация в постРоссии
• Лицемерие как «традиционная ценность»
• «Южная Корея» или «хорошая империя»?
• Фантом «мирового правительства»
• Дальневосточный треугольник
• Европейский фасад Московии
• Два Востока. О том, как Москва остается в «Старом свете»
• Ингерманландцы: европейцы или «индейцы»?
• Гея против Левиафана. Почему Россия воюет с современным миром?
• Японский опыт и дальневосточный регионализм
• Региональные ЧВК могут сыграть совсем иную роль, чем планирует Кремль
• «Потеряли всё, что было создано за 30 лет»
• Кризис «частного государства» или сказки про индрагузиков
• Захлопнутое «окно в Европу»
• Отсутствие регионализма – причина провала военных антикремлевских проектов
• Проблема в пропаганде, а не в истории
• Крах империи начнется «снизу»
• Что может сделать «мятежник»?
• Регионализация империи представляется мне делом неизбежным
• Имперский централизм как главная проблема российского мышления
• Дано ли иное? О разнице и сходстве российского и построссийского
• Крах «главной скрепы» империи
• От wishful thinking – к реальной аналитике и практике
• Сбудется ли прогноз генерала?
• Можно ли считать Московию «государством-цивилизацией»?
• Нет империи – нет произвола
• Демократы против демократии
• Почему российская оппозиция не может объединиться?
• Империя как катастрофа
• Депопуляция аннексированных регионов
• Почему Московия боится своего настоящего имени?
• Как возрождалась Российская империя?
• Время Амазонок
• «Единая Россия» как лозунг оппозиции?
• Почему российская политика стремится к концу света?
• «Эстонский» русский язык вместо «московского»?
• Гендерно-нейтральные нацисты
• Во всех регионах РФ первым делом нужны свободные выборы
• Что будет с Россией в 2023 году? А может быть, ее вообще не будет?
• Эльфы и хоббиты вместо «русского мира»?
• Лекарство от мессианства. О рациональном мышлении