Одним из главных, если вообще не ключевым элементом наследия Перестройки выглядит попытка заключения нового Союзного договора. Неслучайно, что консерваторы из КПСС и КГБ устроили путч против Михаила Горбачёва не когда-нибудь ранее, хотя его реформы все пять лет ломали прежнюю систему, а именно накануне 20 августа 1991 года, когда должно было состояться подписание этого договора.
Договор о Союзе Суверенных Государств означал небывалую геополитическую трансформацию СССР и отмену имперского принципа власти как такового.
Исторически договорные отношения с соседями можно отметить в Новгородской и Псковской республиках. Позже, когда Московское царство приступило к «собиранию земель», там уже вместо договоров получилась лишь «внутренняя колонизация», по определению Александра Эткинда. В Российской империи она продолжилась.
Договор об СССР был подписан в 1922 году, но парадокс состоит в том, что этим документом большевики возродили империю, хотя и на других идеологических основаниях. Все якобы «свободные» союзные республики были фактически подчинены кремлевскому партийному политбюро. Но в 1990 году известная 6 статья Конституции была отменена и реальная власть в республиках перешла от прежде назначаемых из Москвы «первых секретарей» к избираемым на местах многопартийным Верховным советам.
Предложенный Горбачёвым проект договорного государства сам по себе воспитывал демократическое сознание. Новоогаревский процесс (апрель-июль 1991), на котором избранные руководители республик обсуждали, порой с жаркими спорами, параметры нового Союзного договора, был беспрецедентным для всей предыдущей советской истории. Да и для досоветской тоже. Президент СССР фактически отказывался от статуса единовластного «кремлевского царя» и превращался в аналог «председателя Еврокомиссии».
Кстати, проект ССГ на год опередил возникновение Европейского Союза, договор о котором был подписан в Маастрихте в 1992 г. Хотя базовые принципы у них во многом были общими и строились на Всеобщей декларации прав человека ООН. Так что любимая фраза Горбачёва тех лет об «общеевропейском доме» могла стать реальностью. В случае параллельной реализации обоих этих союзных проектов вполне можно представить их последующую интеграцию.
Причем ССГ, как бы кому ни показалось парадоксальным, был даже более свободным проектом, чем ЕС. Новоогаревский процесс проходил по формуле «9+1», то есть в обсуждении нового Союзного договора участвовали лишь 9 из 15 союзных республик. Армения, Грузия, Латвия, Литва, Молдова и Эстония не пожелали обсуждать никакие проекты нового Союза, но их никто никто уже к этому не принуждал. В одной из первых статей нового договора был сразу же прописан принцип добровольности участия в нем. Но любопытно заметить, что положение о выходе страны из ЕС было юридически оформлено лишь в Лиссабонском договоре 2007 года.
Можно вспомнить и такой интересный момент – о необходимости заключения нового Союзного договора впервые заявил Верховный совет Эстонии еще в ноябре 1988 года. Но тогда и сам Горбачёв не был готов к столь «радикальным» решениям. А когда через пару лет президент СССР «дозрел» до нового договора – Эстония уже не хотела его подписывать. Время в эпоху Перестройки шло очень быстро. И здесь есть исторический парадокс – с одной стороны, проект ССГ опережал ЕС. Но с другой – иногда фатально отставал от развития ситуации в собственной стране.
Неизбежность нового Союзного договора, кажется, стала очевидной Горбачёву в 1990 году, когда состоялись первые свободные выборы Верховных советов всех союзных республик. И зачастую их возглавили беспартийные деятели и даже бывшие диссиденты, как Звиад Гамсахурдиа в Грузии и Витаутас Ландсбергис в Литве. Горбачёв мог политически не соглашаться с ними, но он никак не вмешивался в эти выборы, что выглядело беспрецедентно и для предыдущей советской эпохи, и для последующей «новой России».
Все республики стали политическими субъектами, провозгласили свой государственный суверенитет. И для президента СССР стало насущной задачей дипломатическое согласование их интересов. Вряд ли можно заявлять, что он исходил из цели «удержания империи». Тогда, наверное, никаких этих выборов в республиках просто бы не было, а ими по-прежнему управляли кремлевские назначенцы.
Горбачёв действительно решился на тотальную Перестройку этого пространства. Он полагал, что республики пожелают заключить между собой новый Союзный договор, потому что это в их собственных интересах. «Единое пространство» нужно не как некая имперская самоцель, но как инструмент обеспечения общих правовых принципов, свободы передвижения людей, товаров и т.д. Собственно, смыслом создания ЕС стало именно такое понимание.
Кроме того, так уж получилось, что за предыдущие века на этом пространстве сформировалось невероятно многонациональное сообщество. Поэтому формулировки договора стремились учитывать эту сложность, ни в коем случае не противопоставляя народы:
Участники договора будут исходить из сочетания общечеловеческих и национальных ценностей, решительно выступать против расизма, шовинизма, национализма, любых попыток ограничения прав народов… Всем гражданам гарантируются возможность изучения и использования родного языка, беспрепятственный доступ к информации, свобода вероисповедания, другие политические, социально – экономические, личные права и свободы.
Некоторые статьи при взгляде из сегодняшней российской ситуации звучат едва ли не «экстремистски»:
Участники договора признают общим фундаментальным принципом демократию, основанную на народном представительстве и прямом волеизъявлении народов, стремятся к созданию правового государства, которое служило бы гарантом против любых тенденций к тоталитаризму и произволу.
На международной арене главными целями нового Союза заявлялись
прочный мир, разоружение, ликвидация ядерного и другого оружия массового уничтожения, сотрудничество государств и солидарность народов в решении глобальных проблем человечества.
При этом все республики становились
полноправными членами международного сообщества. Они вправе устанавливать непосредственные дипломатические, консульские связи и торговые отношения с иностранными государствами, обмениваться с ними полномочными представительствами, заключать международные договоры и участвовать в деятельности международных организаций.
Когда 15 августа 1991 года окончательный проект договора был опубликован, он вызвал резкую реакцию у противоположных «полюсов» тогдашнего политического спектра, которые, как ни странно, вполне совпали.
Уже на следующий день состоялась встреча будущих путчистов Крючкова, Язова, Шенина, Бакланова, Болдина, принявших решение не допустить подписания договора о Союзе Суверенных Государств. Реакцию советской номенклатуры логически понять можно – они осознавали, что в новом, договорном государстве их имперский централизм исчезнет, властные функции нового Союза будут исполнять избираемые представители разных республик.
Но в тот же день, 16 августа, «Российская газета» опубликовала заявление движения «Демократическая Россия», также требующее не заключать новый Союзный договор как якобы «возрождающий имперские традиции». Эти деятели наивно полагали, что Россия без Союза перестанет быть империей. Хотя, как показало будущее, она стала даже более агрессивно-имперским государством, чем перестроечный СССР. И нынешняя официальная Россия по своей пропагандистской риторике сама превратилась в ремейк СССР – только не горбачёвского, а позднесталинского.
Победа над августовским путчем поначалу вызвала «демократическую» эйфорию, но вскоре оказалось, что российские «победители» фактически продолжают имперское мировоззрение путчистов – только немного в другом формате. Проект договорного Союза, против которого восстал «коммунистический» ГКЧП, «антикоммунисты» добили в Беловежской пуще. Но вследствие этого Россия вдруг стала считать себя реинкарнацией «самодержавного царства».
Фразу «Великая Россия поднимается с колен» иногда приписывают пропагандистам путинской эпохи. На самом деле, ее впервые произнес Ельцин в своей инаугурационной речи в июле 1991 года. Кстати, даже перед первыми президентскими выборами в России он отказался участвовать в прямых теледебатах с оппонентами – и эту традицию затем продолжили его «преемники». Он фактически считал себя «новым царем», а к проекту нового Союза относился противоречиво, поначалу вроде поддерживая, но затем выступив резко против. Потому что этот проект заставлял его не единолично «царствовать», а договариваться и согласовывать свои интересы со множеством республик.
Михаил Сергеевич писал в книге «Остаюсь оптимистом»:
Было горько, что перестройку оборвали на полпути, а скорее даже в самом начале. И было уже тогда ощущение, что наследие тоталитаризма в традициях, умах, нравах оказалось слишком глубоким, вошло во все поры общественного организма… Тогдашнее российское руководство рассчитывало на то, что будет доминировать на постсоветском пространстве – вместо равноправного союза.
Показательна идея одного из главных «российских реформаторов» Анатолия Чубайса о «либеральной империи». Он имел в виду экономическую доминацию Москвы над странами бывшего СССР, но она быстро переросла в попытки политической и военной экспансии. «Либеральных» империй на самом деле не бывает.
Возрождение империи тогда началось и внутри РФ. Здесь интересно сопоставить принципы Союзного договора Горбачёва и Федеративного договора Ельцина, подписанного в марте 1992 года. Примечательно, что второй документ уже не содержал в себе ссылки на Всеобщую декларацию прав человека и даже не предусматривал добровольности объединения.
Союзный договор строился по принципу субсидиарности, то есть «снизу вверх»: его субъекты самостоятельно делегировали часть своих полномочий на уровень ССГ. А Федеративный, наоборот, по имперскому принципу «сверху вниз»: Кремль с царского плеча оставлял на усмотрение регионов некоторые второстепенные функции. В сущности, такой договор невозможно называть реально федеративным – федерацию учреждают ее субъекты, а не наоборот.
Кроме того, в отличие от Союзного договора, все участники которого были равноправны, Федеративный устанавливал асимметрию – республики (бывшие АССР) получали больше прав и полномочий, чем области. Хотя многие российские области и по числу населения, и по экономическому потенциалу крупнее республик. Чтобы как-то преодолеть это неравноправие, Свердловская область в 1993 году попыталась провозгласить себя Уральской республикой. Но ельцинский Кремль это запретил, уволил губернатора и распустил местный парламент. Словом, возрождался принцип московской «метрополии», а все регионы превращались в одинаковую «провинцию», лишь с разной этнокультурной экзотикой.
Кстати, Чечня вообще не подписывала Федеративный договор, то есть де-юре не была субъектом федерации, однако Кремль в 1994 году начал против нее колониальную войну. Так возвращалось «старое мышление»…
Татарстан тоже не подписывал этот общий договор, но с ним был заключен особый, учитывающий специфику этой республики. Однако позже, когда Москва полностью восстановила централизм, Сергей Кириенко откровенно заявил: «Российская государственность строится не по договорному типу». Фактически, тем самым он признал, что Россия вовсе не является федерацией, несмотря на ее официальное название.
Эта «антидоговорная» риторика нынешней российской власти свидетельствует о глубоких ментальных переменах по сравнению с эпохой Перестройки. Если тогда построение договорного государства воспринималось как продвижение в будущее, то затем в моду вошло «возрождение прошлого». По сути дела, вся идеология «возрождения России», ставшая популярной еще в ранние 1990-е, это идеология возрождения империи.
Помню, как нас с однокурсниками по журфаку МГУ поражал контраст между перестроечными дискуссионными клубами (1987-1989), где обсуждались современные социальные идеи, с начавшимся через год-другой массовым «воцерковлением» и ностальгическими фильмами типа «Россия, которую мы потеряли». Так архаика побеждала модерн. Поначалу она могла выглядеть карнавальной экзотикой, но к сегодняшнему дню переросла в государственную идеологию «традиционных ценностей».
В число этих ценностей входит и «историческая Россия», о которой любит вещать Путин. Что это такое конкретно – никому неизвестно. Это некий обобщенный образ гигантской империи, которая своими масштабами может даже превосходить СССР, как превосходила его Российская империя, с Польшей и Финляндией. Также пытаются сделать культовым определение «единое централизованное государство», которое по смыслу совершенно противоположно договорному и союзному. И понятно, что никаких правовых гражданских основ там быть не может, кроме произвола «царя-батюшки».
Показательно, что нынешняя Россия действительно стала гораздо более централизованным государством, чем даже доперестроечный СССР, где все же существовали довольно автономные республиканские институты. Сегодня они все встроены в «единую вертикаль».
Есть своя печальная историческая ирония в том, что две из трех стран-подписантов Беловежских соглашений, вместо развития перестроечной демократии, превратились в пожизненные персоналистские диктатуры. Украине удалось выйти из этого тренда и восстановить демократию только с помощью двух гражданских революций – Майданов 2004 и 2014.
Содружество Независимых Государств, которое создали «беловежские» лидеры в декабре 1991 года, получилось фикцией и пародией на полноценный договор. Договор все-таки предусматривает взаимное уважение прав его участников и их реальное соблюдение. А соглашение о создании СНГ, хотя и признавало «территориальную целостность друг друга и неприкосновенность существующих границ», фактически оказалось неспособным предотвратить территориальные аннексии и затем полномасштабное вторжение войск одного его государства-основателя на территорию другого.
Разумеется, Украина, провозгласившая независимость сразу после августовского путча, имела полное право не подписывать новый Союзный договор. Хотя по условиям этого договора власти всех республик избирались в них самих, самостоятельно определяли свою политику, и никакой «центр» уже не смог бы им ничего указывать. Союз Суверенных Государств стал бы аналогом позже возникшего Евросоюза, в рамках которого война, например, между Францией и Германией выглядит совершенно немыслимой.
Трагедия постсоветской ситуации в том, что именно «уход» Украины спровоцировал в качестве реакции резкое возрождение великодержавных настроений в России (которые задели даже Иосифа Бродского!) и начало территориальных претензий к соседней стране. Уже в 1992 году Верховный совет РФ принялся оспаривать статус Крыма. И в результате отказ от договорного политического сознания привел к нынешней неоимперской войне.
Тема договорного Союза – не только «экскурс в историю». Если рассуждать о возможностях выхода из нового имперского цикла, эти проекты так или иначе придется вспомнить. Может быть, они просто опередили свое время?
За последние пару лет появилось множество регионалистских движений, которые создают представители различных российских областей и республик. Конечно, не в самой России, где их свободное существование сегодня, увы, невозможно, а в политической эмиграции. Да, их взгляды могут порой показаться утопическими, но в целом они отражают общественный запрос на региональное самоуправление в эпоху «после империи». И если в российских регионах в будущем состоятся свободные выборы, тема налаживания договорных отношений между ними станет вновь актуальной.
Оригинал – Новая газета
_____________________________________________________
Подписывайтесь на Телеграм-канал Регион.Эксперт — https://t.me/regionexpert
Поддержите независимый регионалистский портал — www.paypal.me /regionexpert
Другие статьи автора:
- Волшебная палочка
- Советский Союз наизнанку
- Возвращение в реальность
- Способны ли атаки украинских дронов переломить ход войны?
- Борьба с квадроберами как признак расчеловечивания
- Виртуальная деколонизация
- Ни там, ни тут
- Свободное государство в эпоху войны империй
- Конец имперской оппозиции
- Возможна ли социология в условиях войны и диктатуры?
- Оппозиция за единую Россию
- Возникнет ли Курская республика?
- Почему распад РФ пока невозможен?
- От Кореи до Карелии
- Освобожденные российские политики страдают «стокгольмским синдромом»
- Журнал нового мышления в стране возрожденной цензуры
- «Русский Сингапур» или «Незнайка на Луне»?
- Без хайпа
- Возможно ли исполнить резолюцию ОБСЕ о «деколонизации России»?
- Русский Тайвань?
- ПостРоссия зависла в ожидании Часа Х
- Россию теперь надо изучать как варварскую экзотику
- Фукуяма был прав?
- Станет ли Украина «айсбергом» для имперского «Титаника»?
- Можно ли «деимпериализовать» Россию?
- Борьба несуществующей федерации с несуществующим движением
- Тайна второго Глота. Чем удивил фильм «Сто лет тому вперёд»
- Соль и пересол
- Три неустранимых противоречия «кремлевского царя»
- Добьются ли российские спецслужбы мирового господства к 2036 году?
- Зеркальное кино
- Россия как стихийное бедствие
- Всегда ли «предвоенная эпоха» приводит к войне?
- Реальность без вождя. Возможно ли возрождение региональной политики?
- Кремлевский почерк не изменился
- КГБ в ГДР: перестроечная комедия
- Запад не должен признавать легитимными президентские выборы в России
- Принадлежат ли люди государству?
- Красивые сказки убийцы
- «Прекрасной России будущего» не будет
- Мессианство или свободные выборы?
- Протоколы имперских подлецов
- «Царь-батюшка, смени наместника!»
- Парадоксы Ленина в эпоху возрожденной империи
- Удастся ли деимпериализировать русский менталитет?
- Постсоветское и построссийское
- Российская Федерация – это фейк
- От родины сарматов до советского космоса
- Бессрочная мобилизация доведет Россию до новой революции?
- Возможна ли Свободная Ингрия?
- Африканцы в Заполярье: перейдет ли Европа в контрнаступление?
- История – это творческий процесс
- Распад империи сделает русскую культуру глобальной
- «Эстоноземельцы» vs. «релоканты»
- Новый «Афганский синдром»?
- «ПостРоссия»: от теории к практике
- Глокализация в постРоссии
- Лицемерие как «традиционная ценность»
- «Южная Корея» или «хорошая империя»?
- Фантом «мирового правительства»
- Дальневосточный треугольник
- Европейский фасад Московии
- Два Востока. О том, как Москва остается в «Старом свете»
- Ингерманландцы: европейцы или «индейцы»?
- Гея против Левиафана. Почему Россия воюет с современным миром?
- Японский опыт и дальневосточный регионализм
- Региональные ЧВК могут сыграть совсем иную роль, чем планирует Кремль
- «Потеряли всё, что было создано за 30 лет»
- Кризис «частного государства» или сказки про индрагузиков
- Захлопнутое «окно в Европу»
- Отсутствие регионализма – причина провала военных антикремлевских проектов
- Проблема в пропаганде, а не в истории
- Крах империи начнется «снизу»
- Что может сделать «мятежник»?
- Регионализация империи представляется мне делом неизбежным
- Имперский централизм как главная проблема российского мышления
- Дано ли иное? О разнице и сходстве российского и построссийского
- Крах «главной скрепы» империи
- От wishful thinking – к реальной аналитике и практике
- Сбудется ли прогноз генерала?
- Можно ли считать Московию «государством-цивилизацией»?
- Нет империи – нет произвола
- Демократы против демократии
- Почему российская оппозиция не может объединиться?
- Империя как катастрофа
- Депопуляция аннексированных регионов
- Почему Московия боится своего настоящего имени?
- Как возрождалась Российская империя?
- Время Амазонок
- «Единая Россия» как лозунг оппозиции?
- Почему российская политика стремится к концу света?
- «Эстонский» русский язык вместо «московского»?
- Гендерно-нейтральные нацисты
- Во всех регионах РФ первым делом нужны свободные выборы
- Что будет с Россией в 2023 году? А может быть, ее вообще не будет?
- Эльфы и хоббиты вместо «русского мира»?
- Лекарство от мессианства. О рациональном мышлении
- Второй «реквием по России»
- Инверсия регионализма и Эстония как фрактал
- 10 программ переустановки федерализма в России
