Ровно 25 лет назад, в июне 1996 года, я добыл телефон Валерии Ильиничны Новодворской и попросил у нее интервью для только что открывшегося журнала ИNАЧЕ. Меня невероятно удивило и порадовало, что в отличие от множества московских политиков и аналитиков, она не ссылалась на «занятость» и не отправляла к каким-то своим секретарям. А просто сказала: — Ну приходите завтра днем, поговорим на кухне в моей хрущобе, чаю попьем.
На следующий день я прихватил тортик к чаю и явился в назначенное время. Мы планировали интервью на полчаса, но в итоге проговорили полтора, пока кассета в диктофоне не кончилась. И всё это время у меня на коленях сидел ее огромный кот, торт мы ели вместе с ним. )
Вся наша беседа проходила абсолютно по-домашнему. Пожалуй, это было единственное такое интервью за всю мою журналистскую практику. Валерия Ильинична — это реально мама русской демократии. И она безусловно остается с нами. За исключением некоторых мелких временнЫх частностей, считаю, что высказанные ею идеи абсолютно актуальны и сегодня.
ИNАЧЕ: Валерия Ильинична, Вы известны как яркий выразитель нонконформистских взглядов в нашей стране. Что Вы вкладываете в понятие «нонконформизм»?
В.Н.: В понятие «нонконформизм» я вкладываю, во- первых, интеллект, который не поддается пропаганде, не поддается некоему общественно-предписанному стандарту восприятия, какому-нибудь телеканалу — первому, второму, третьему, четвертому, пятому или шестому. Это умение самому получать информацию и самому делать соответствующие выводы. Человек, который не умеет делать выводы, не умеет правильно получать информацию, никогда не будет свободен, потому что у него нет аппарата. Он никогда не будет нонконформистом, потому что у него нет для этого базы. Ну а дальше, как Вы понимаете, для любого нонконформизма нужно дерзновение, нужна абсолютная смелость. То есть человек не должен дорожить жизнью, потому что в наших условиях нонконформизм может завести очень далеко. И здесь еще нужна абсолютная правдивость. Человек должен не лгать. Вот, скажем, хочется ему стать депутатом, президентом, а он, тем не менее, не лжет. Вот сейчас начнется эта гонка (беседа происходила в преддверии президентских выборов — ред.), и вы увидите, какие рулады начнут выводить политики, как они будут мерзко врать, как они будут захлебываться в этом вранье, как они всем будут обещать золотые горы и реки, полные вина. Вот именно этого не надо делать.
ИNАЧЕ: Вопрос к Вам не как к политику, а как культурологу. Известно, что Вы любите Ницше и Джека Лондона и резко негативно относитесь к русской классике XIX века, погрязшей в моралистических проблемах. Но, может быть, из поэтов Серебряного века Вы можете выделить кого-то Вам духовно близкого?
В.Н.: Это не негативное отношение к русской классике, это негативное отношение к тем ментальным особенностям народа, которые стоят за этой классикой. Я думаю, что я Достоевского знаю гораздо лучше, чем записные славянофилы, очень люблю его перечитывать, потому что это — «красный свет». Он показывает, как не надо жить, как не надо мыслить, как не надо общаться. Очень много разных «не надо». Они фактически очерчивают всю человеческую жизнь. Так не надо жить — это уроки Достоевского, Толстого, Тургенева, Чехова. Потому что именно благодаря такому отношению к жизни у народа и интеллигенции, мы и приобрели ту сегодняшнюю помойку, в которой почти с головой утонули. Это — склонность растекаться мыслию по древу, это жуткая неконкретность, это неумение работать, это отсутствие собственного достоинства, вместо которого вялая мечтательность и просто тотальное нежелание отдаться какому-то конкретному делу, больная психика, все эти навороты патологических фантазий, которые свойственны героям Достоевского, это сон разума, который рождает чудовищ. Потому что только больной разум и больная страна, больной этнос мог породить все эти коллизии с князем Мышкиным, с Родионом Раскольниковым, с братьями Карамазовыми.
И заметьте, что все эти потрясающие душу прекрасные порывы кончаются банальной уголовщиной. Или, в лучшем случае, безумием, как у князя Мышкина. Здесь нет выхода в разумную деятельность. Здесь тупик. Здесь нет умения здраво смотреть на мир, сделать его пригодным для жизни. Отсутствует даже нормальное отношение к человеку, нормальная дистанция. Есть только два варианта: мы или повисаем на человеке, так, что он от нас отклеиться не может, или стараемся топором его прикончить. Но ведь это совершенно ненормально. Такого рода отношения не должны складываться в человеческом обществе. И, надо отдать нам должное, мы умеем любую гадость объяснить, мы подводим философскую базу подо что угодно. Хотя под уголовщину не надо подводить философскую базу. Есть зло, есть добро, есть десять заповедей, которые нарушать нельзя ни в коем случае. Вот всю эту нашу достоевщину еще Мережковский хорошо объяснял — мол, все это прекрасно для литературы, вы видите, какая у нас прекрасная великая литература, но у нас никчемная, грязная, пошлая, ничтожная жизнь. В результате нашей великой литературы мы живем в неолите. Это все взаимосвязано. Поэтому это не нелюбовь к литературе, это нелюбовь к той жизни, которая стоит за ней. Если бы литература не влекла за собой подобные последствия, я бы ничего против нее не имела.
Поэты у нас другие. У нас есть поэты, которые пытались эту жизнь несколько дисциплинировать, или вообще не имели никакого отношения к этой жизни. Мои любимые поэты это Мандельштам, Пастернак, но самый любимый — это Гумилёв. Потому что здесь впервые, может быть, в истории русской литературы великолепная поэзия была помножена на великолепную жизнь и великолепную смерть. Если вспомнить, как жалко и недостойно жили Мандельштам и Пастернак, то тем выше в этом плане достижения Гумилёва, тем прекраснее его поэзия.
ИNАЧЕ: А как Вы относитесь к современной молодежной контр-культуре, например, рок-музыке?
В.Н.: Культура едина, а «контры» есть в каждом явлении культуры. Например, Степняк-Кравчинский и Писарев, наверняка, считали себя в «контрах» с Пушкиным и Толстым. Контр-культура, с моей точки зрения, это такое же тепличное растение, как и вся наша молодежная жизнь, которая не влечет за собой серьезного бунта, а влечет что-то вроде совершенно безобидных собачьих и кошачьих выставок. Вот когда сидят красиво причесанные барбосики с бантиками и очаровательные персидские кошечки, а посетители с почтительным изумлением ходят и их обозревают, мне это очень напоминает панков с их гребнями или рокеров, увешанных цепями, или хиппи, которые считают, что свобода заключается в том, чтобы ничего не делать, ходить немытыми и нечесаными. Это — внешние атрибуты, которых хватает от силы на несколько лет. Потом все живут по Пушкину: «блажен, кто смолоду был молод, блажен, кто вовремя созрел». Или, что еще хуже, это кончается наркоманией, алкоголизмом, бродяжничеством. В этом нет свободы. Робин Гуд, между прочим, одевался не в лохмотья, а в бархат и шелк. Он был дворянского происхождения, у него в лесу были вполне приличные женщины, его любили красавицы, он щедро раздавал золото бедным и его боялись самые знатные сеньоры. То есть наше представление о бродяжничестве, чтобы обязательно немытым и обязательно босиком — это ничего общего не имеет с благородными историями о европейских нонконформистских разбойниках. Вот Корсар у Байрона тоже — на прекрасном корабле, в прекрасном одеянии, в трюме у него сокровища. Если уж бродяжничать — то так.
Но мне лично смешно на все это смотреть, потому что я с семи лет не подчиняюсь никому, ни в школе, ни в других учреждениях, И для этого мне никогда не нужно было выстригать на голове гребень, увешивать себя цепями, дерзить взрослым. Я их просто не замечала и делала то, что считаю нужным. И не учиться, и ночевать как Гекльберри Финн в какой-нибудь бочке — это свидетельствует о той степени несвободы, которая цепляется за внешние атрибуты, потому что реальной свободы нет. Доказательств тому сколько угодно. Я думаю, что хиппи появились у нас с шестидесятых годов. Где были все эти хиппи, панки, рокеры, когда в 79-м году молодежь погнали в Афган? Где они были? Пошли как котятки! Стали стрелять куда приказывают. Я не слышала, чтобы с 68-го года и до наших дней был сорван хотя бы один призыв. Чтобы бегал министр обороны, рвал на себе остатки волос и кричал, что нельзя писать приказ о демобилизации, потому что никто не придет на замену. И сейчас — то же самое. Эти котятки, цепляющиеся за материнские юбки, (на самом деле парни — это солдатские матери) идут опять-таки куда их ведут. И зачем им при этом стричься под панков, и зачем им надевать на себя цепи, и зачем им тогда заявлять, что они не такие, как другие, когда они по сути послушное пушечное мясо. Если у них при этом будет гребень на голове, государство с них не взыщет, они ему и такие сгодятся. Другое дело — Соединенные Штаты, где публично сжигали повестки, где захлебнулась война во Вьетнаме, потому что молодежи так хотелось. Точно так же и алжирская война, которую вела Франция, захлебнулась, потому что никто не хотел воевать за ее цели. А у нас, посмотрите, как здорово получается: молодежь идет, куда ей приказывают, а на выборы либо вообще не идет, потому что будущее страны ее не интересует, или за Жириновского голосует. Вот если бы в МГУ его закидали тухлыми яйцами, тогда бы я поверила, что есть какая-то контр-культура. Где молодежные организации, которые были бы лучше взрослых организаций?
Современная молодежь не молода, я думаю, что они рождаются уже с бородой и с очками. Потому что благоразумие совершенно не идет молодежи. Молодежь должна быть романтична, она не должна еще в колыбели думать о своем счете в банке. У нас фактически нет молодежи и никогда ее не было, потому что октябрята, пионеры и комсомольцы были такими же ветеранами КПСС, как члены Политбюро. Разницы между ними никакой не было, все шагали в едином строю. Все фундаментальные основы молодости — нежелание ходить в колее, попытки основать какую-то иную, лучшую реальность, дерзновение — ей были совершенно не свойственны. Я думаю, что я в свои сорок четыре года гораздо моложе, чем любой студент, который не ходит на митинги, не рвет портреты вождей, не жег никогда советские флаги.
Что же до рока, то я думаю, в этoм была попытка прорваться на Запад. Это музыка абсолютно не российская, совершенно не соответствующая российской ментальности, это мелодии Америки. И я думаю, что молодые люди постигали Америку через эти мелодии, А поскольку я всегда была не от мира сего, и Запад я ношу в себе, и во мне не было ничего советского — а если говорить о русском, то ничего ближе XII века я не связываю с этим понятием — то рок мне был просто не нужен для прорыва на Запад…
ИNАЧЕ: Простите, очень интересно Ваше мнение о «русском» до XII века…
В.H.: Эти русские были не теми русскими, которыми они стали потом. До XII века русские оставались варягами. Тогда только две традиции было — славянская, «смягчающая», и традиция скандинавская, которая и создала Западную Европу, Я сторонник норманской теории и считаю, что именно скандинавы дали западный менталитет и Франции, и Британии, и Испании и т.д. Характер у каждого «дээсовца» — нордический, твердый, и если Баркашов пытается восстановить эту традицию, делая это совершенно не с того конца, то он показывает, что у него сплошь неграмотные люди, ничего на эту тему не читали и ничего не знают. А мы пытаемся восстановить скандинавскую, норманскую, варяжскую традицию, ту, благодаря которой Россия до сих пор двойственна, и благодаря которой русское западничество столько веков подряд бьется со славянофильством.
Оригинал — ds.ru
Подписывайтесь на Телеграм-канал Регион.Эксперт
Поддержите единственный независимый регионалистский портал!
Другие статьи автора:
- Абхазия как жертва отсутствия федерализма
- Волшебная палочка
- Советский Союз наизнанку
- Возвращение в реальность
- Способны ли атаки украинских дронов переломить ход войны?
- Борьба с квадроберами как признак расчеловечивания
- Виртуальная деколонизация
- Ни там, ни тут
- Свободное государство в эпоху войны империй
- Конец имперской оппозиции
- Возможна ли социология в условиях войны и диктатуры?
- Оппозиция за единую Россию
- Возникнет ли Курская республика?
- Почему распад РФ пока невозможен?
- Отказ от Союзного договора привел к реставрации империи
- От Кореи до Карелии
- Освобожденные российские политики страдают «стокгольмским синдромом»
- Журнал нового мышления в стране возрожденной цензуры
- «Русский Сингапур» или «Незнайка на Луне»?
- Без хайпа
- Возможно ли исполнить резолюцию ОБСЕ о «деколонизации России»?
- Русский Тайвань?
- ПостРоссия зависла в ожидании Часа Х
- Россию теперь надо изучать как варварскую экзотику
- Фукуяма был прав?
- Станет ли Украина «айсбергом» для имперского «Титаника»?
- Можно ли «деимпериализовать» Россию?
- Борьба несуществующей федерации с несуществующим движением
- Тайна второго Глота. Чем удивил фильм «Сто лет тому вперёд»
- Соль и пересол
- Три неустранимых противоречия «кремлевского царя»
- Добьются ли российские спецслужбы мирового господства к 2036 году?
- Зеркальное кино
- Россия как стихийное бедствие
- Всегда ли «предвоенная эпоха» приводит к войне?
- Реальность без вождя. Возможно ли возрождение региональной политики?
- Кремлевский почерк не изменился
- КГБ в ГДР: перестроечная комедия
- Запад не должен признавать легитимными президентские выборы в России
- Принадлежат ли люди государству?
- Красивые сказки убийцы
- «Прекрасной России будущего» не будет
- Мессианство или свободные выборы?
- Протоколы имперских подлецов
- «Царь-батюшка, смени наместника!»
- Парадоксы Ленина в эпоху возрожденной империи
- Удастся ли деимпериализировать русский менталитет?
- Постсоветское и построссийское
- Российская Федерация – это фейк
- От родины сарматов до советского космоса
- Бессрочная мобилизация доведет Россию до новой революции?
- Возможна ли Свободная Ингрия?
- Африканцы в Заполярье: перейдет ли Европа в контрнаступление?
- История – это творческий процесс
- Распад империи сделает русскую культуру глобальной
- «Эстоноземельцы» vs. «релоканты»
- Новый «Афганский синдром»?
- «ПостРоссия»: от теории к практике
- Глокализация в постРоссии
- Лицемерие как «традиционная ценность»
- «Южная Корея» или «хорошая империя»?
- Фантом «мирового правительства»
- Дальневосточный треугольник
- Европейский фасад Московии
- Два Востока. О том, как Москва остается в «Старом свете»
- Ингерманландцы: европейцы или «индейцы»?
- Гея против Левиафана. Почему Россия воюет с современным миром?
- Японский опыт и дальневосточный регионализм
- Региональные ЧВК могут сыграть совсем иную роль, чем планирует Кремль
- «Потеряли всё, что было создано за 30 лет»
- Кризис «частного государства» или сказки про индрагузиков
- Захлопнутое «окно в Европу»
- Отсутствие регионализма – причина провала военных антикремлевских проектов
- Проблема в пропаганде, а не в истории
- Крах империи начнется «снизу»
- Что может сделать «мятежник»?
- Регионализация империи представляется мне делом неизбежным
- Имперский централизм как главная проблема российского мышления
- Дано ли иное? О разнице и сходстве российского и построссийского
- Крах «главной скрепы» империи
- От wishful thinking – к реальной аналитике и практике
- Сбудется ли прогноз генерала?
- Можно ли считать Московию «государством-цивилизацией»?
- Нет империи – нет произвола
- Демократы против демократии
- Почему российская оппозиция не может объединиться?
- Империя как катастрофа
- Депопуляция аннексированных регионов
- Почему Московия боится своего настоящего имени?
- Как возрождалась Российская империя?
- Время Амазонок
- «Единая Россия» как лозунг оппозиции?
- Почему российская политика стремится к концу света?
- «Эстонский» русский язык вместо «московского»?
- Гендерно-нейтральные нацисты
- Во всех регионах РФ первым делом нужны свободные выборы
- Что будет с Россией в 2023 году? А может быть, ее вообще не будет?
- Эльфы и хоббиты вместо «русского мира»?
- Лекарство от мессианства. О рациональном мышлении
- Второй «реквием по России»
