Приближающийся конец России не обещает быть легким или быстрым – и все должны быть к этому готовы

Выступление на конференции «Распад России и политика Запада», организованной Фондом Джеймстауна и Форумом Cвободных Государств ПостРоссии

Всё больше людей в мире осознают, что Российская Федерация идет по пути на свалку истории, но многие из них предполагают, что приближающийся распад этой страны будет напоминать то, что произошло в 1991 году. Конечно, сегодня есть  некоторые элементы сходства с событиями 30-летней давности. Но все же грядущая дезинтеграция РФ почти наверняка будет похожа не на удивительно быстрый и легкий развод 1991 года, но скорее на гораздо более сложные и частично даже обращенные вспять события 1918-го. Тогда Россия распалась по этническим и региональным границам, но затем бОльшая часть ее территории была воссоединена под игом Москвы.

Возможно, это напоминает долгую и трудную кончину Османской империи, «больного человека Европы», которая шла к своему финалу десятилетиями, но в это время оставалась достаточно могущественной, чтобы подавлять своих собственных подданных и угрожать окружающему миру. Нынешняя кремлевская война против Украины и подавление властями демократических свобод в собственной стране показывают, что путинская Россия являет собой схожую угрозу.

Это понимание имеет решающее значение не только для вовлеченных в процесс народов, но и для многих внешних акторов. Им предстоит решать более сложные задачи и столкнуться с более серьезными вызовами, чем политикам 30-летней давности. Как добиться того, чтобы результаты дезинтеграции империи не были потеряны вследствие ее возможной стремительной реинтеграции? 

Существует по меньшей мере пять отличий ситуации 1991 года от нынешней, 2024-го, которые политикам следует осмыслить, чтобы не напоминать генералов, готовящихся к прошедшей войне. И этот анализ может стать предостережением для тех, кто рассчитывает достигнуть своих целей освобождения легко и быстро:

1. В 1991 году практически все знали, сколько стран возникнет в результате распада СССР и каковы будут их границы. Из 15 союзных республик, если включить в это число и оккупированные страны Балтии, образовалось 15 независимых стран, а их прежние административные границы стали государственными и международно признанными. Сегодня же ни у кого нет ясного представления о том, сколько может образоваться построссийских государств. Называются цифры от 1 (предпочтение Кремля) до более, чем 100. И даже неизвестно, кто в них придет к власти, тогда как в 1991 году власть в союзных республиках была избрана. Сложность этой ситуации заставляет многих поддерживать нынешний статус-кво, но такой подход не может быть стабильным, поскольку действия Путина в Украине постоянно усугубляют неопределенность и связанные с ней опасности.
2. Этнический фактор не будет единственно доминирующим, как это было в 1991 году. И благодаря, и вопреки действиям Путина русская нация более разобщена, чем когда-либо прежде. Роль регионов и субэтнических групп существенно возрастет – либо разделяющая, либо объединяющая. Поэтому никто не может предсказать, каким будет государственное устройство новых стран и даже каковы будут границы между ними. Новые государственные структуры придется строить снизу вверх, а не просто переименовать, как это было после 1991 года. И это вновь делает всю ситуацию более неопределенной и сложной, что будет располагать многих к поддержанию статус-кво как «меньшего зла».
3. В принципе, распад СССР произошел по советской конституции, которая допускала выход союзных республик из его состава. Распад Российской Федерации не будет иметь такого преимущества – или, наоборот, ограничения. События 1991 года могли быть представлены как «законные» и следовательно «легитимные». А многим бывшим советским деятелям удалось легко победить, быстро переименовав себя в «демократов» и «национальных лидеров», тогда как у независимых политиков не было за собой административного ресурса. Однако новое поколение лидеров наверняка окажется честнее, чем те, кто удержал власть в конце советских времен.
4. В 1991 году в Кремле был лидер, отвергавший сугубо силовое решение политических вопросов. Да, Горбачёв был виновен в том, что иногда допускал применение силы, особенно на Кавказе и в странах Балтии, но он не был готов утопить оппозицию в крови. Может ли кто-то подобное сказать о Путине, который хладнокровно бомбит мирные украинские города?
5. Последнее, но возможно, самое важное: в 1991 году у нерусских народов СССР был союзник в лице Бориса Ельцина, который готов был признать независимость всех остальных союзных республик, оставив за собой только Российскую Федерацию. На самом деле он наверняка предполагал, что почти все они вскоре «вернутся». Очевидно, что и сегодня среди русских есть те, кто думают пойти по схожему пути. Однако сейчас подобных лидеров во власти абсолютно нет, очень мало их и среди тех, кто называет себя российской оппозицией.

С другой стороны, есть также пять параллелей, которые сближают ситуации 2024 и 1918 гг.:

1. Распад Российской империи, фактически наступивший сразу после падения монархии в феврале 1917 года, в 1918-м стал очевиден всем. Различные большие и малые группы искали свое место под солнцем, формируя собственные республики и армии, сотрудничавшие и конкурировавшие между собой. Будущая построссийская ситуация скорее будет похожа именно на эту картину, чем на 1991 год.
2. Политические субъекты в 1918 году оформлялись не только этнически, но и регионально. Для большей части страны региональный фактор важнее этнического. Это верно и сейчас, и я настаиваю на своем давнем аргументе: регионализм станет национализмом следующей русской революции.
3. Как и в 1918 году, Москва желает отвоевать и удержать все пространство империи. А внешние силы, в том числе Запад, разделены между теми, кто выступает за слабое, но единое государство, и теми, кто опасается сильного государства, которое может избавиться от того, что многие считают балластом.
4. Поскольку антибольшевистские силы были разделены, они фактически подыграли Москве в объявлении тех или иных деятелей «иностранными агентами». И таким образом помимо своей воли поддержали «красный патриотизм», который в конечном итоге помог Кремлю победить большинство своих противников. Но все же – не всех из тех, кто стремился создать свои собственные страны.
5. Огромное многообразие политических субъектов, возникших на постимперском пространстве снизу, но затем разрушенных большевистской реоккупацией, пугало многих внешних наблюдателей. И они сочли восстановление москвоцентричного порядка более полезным, чем оно было на самом деле, не заметив, что эта реставрация подготовила почву для репрессий и имперского реваншизма.

Внешние силы, желающие помочь народам северной Евразии обрести свободу, мир и демократию, должны также выучить пять исторических уроков:

1. Западу нужно признать свою ошибку 1991 года, когда он счел почти всех постсоветских политиков «демократами» и уверился в том, будто бы приватизация экономики «решит всё», в том числе избавит лидеров от агрессивных и репрессивных тенденций. Если кто-то хочет демократии, свободного рынка и международного сотрудничества, ему необходимо понимать, что эти вещи взаимосвязаны и активно работать над их общим утверждением в политике новых стран. А если, как 30 лет назад, надеяться лишь на «руку рынка», результаты будут такими же, как и тогда.
2. При всех проблемах, которые неизбежно повлечет за собой распад Российской Федерации, если целью ставится ликвидация режима репрессий и имперского реваншизма, это единственный путь вперед. Западу следует поддерживать движения за независимость тех территорий, которые этого добиваются, или продвигать подлинный федерализм для тех, кто пожелает остаться в одном государстве. Это потребует гораздо более интервенционистского подхода, но другого пути опять же нет.
3. Запад, а также нерусские национальные движения и многие русские регионалисты, должны признать, что по окончанию процесса деколонизации и деимпериализации какое-то российское государство все же останется – но оно должно быть преобразовано в демократию, желающую жить в мире со своими соседями и всем миром, и эта задача займет десятилетия. В противном случае то, что осталось от России, может стать даже большей угрозой уже в краткосрочной перспективе.
4. Западу в этой трансформации придется сыграть более активную и наступательную роль, чем когда-либо в прошлом. Вариант 30-летней давности, когда многие поверили в либеральный «конец истории», больше не сработает.  Справиться с этим будет непросто, однако нежелание принять эту стратегию лишь отложит проблемы, но не предотвратит их возвращение. Если бы Запад сразу после 1991 года настаивал на подлинном федерализме в России, не было бы ни Путина, ни войны в Украине.
5. Также в интересах Запада – поощрять сотрудничество между русскими и нерусскими, не утверждая, будто они всегда враждуют друг с другом. Более того, Запад должен настойчиво призвать их к тому, чтобы они учитывали интересы друг друга. Если этого не произойдет, возникнет реальная угроза того, что 2024 год закончится не как 1991, а как 1918 – и это тоже будет трагедией для всех.

Как многие из вас знают, я давно был и остаюсь приверженцем свободы и независимости всех народов нынешней Российской Федерации. Но я также убежден, что те из нас, кто стремится к тем же целям, должны осознавать, сколь сложна стоящая перед нами задача и сколь масштабной и продолжительной будет ее реализация. Но если мы не сможем ее решить, слишком велика опасность того, что Российская империя по пути на свалку истории утянет за собой весь мир.
_____________________________________________________

Подписывайтесь на Телеграм-канал Регион.Эксперт — https://t.me/regionexpert
Поддержите независимый регионалистский портал — www.paypal.me /regionexpert

Другие статьи автора:

• Позволяя регионам формировать ополчения, Москва повышает риск гражданской войны
• У путинской России заканчиваются советские резервы
• РПЦ теряет свои позиции на постсоветском пространстве
• Отток населения с Дальнего Востока делает его все менее русским
• «Подмосковные вечера» по-китайски
• Российские надежды и страхи после «выборов»
• «Очамчира, Очамчира – гордость русских моряков»
• Война Москвы против Украины оборачивается фатальными потерями в тылу
• Ингерманландский прецедент: почему он способен повлиять на многое
• Деколонизация России требует денуклеаризации Москвы
• Патрушев ищет в Карелии «террористов-сепаратистов»
• Может ли возродиться Зеленый Клин?
• Мятеж ЧВК Вагнера показал, что Путин разрушил российское государство
• Приближающийся конец сегодняшней России будет скорее напоминать 1918 год, а не 1991-й
• Казакия: потенциально мощный оплот против российского империализма
• Китай, а не Москва построит железную дорогу в Якутию
• Регионализм важнее этнонационализма
• Кубань: настоящий «клин» между Россией и Украиной
• Москва начинает больше беспокоиться о региональных вызовах, чем об этнических
• Освободить порабощенные нации: три изменения в международной системе, которые внушают оптимизм
• Распад СССР 2.0?
• Дискуссии о переносе столицы в Сибирь: свобода слова?
• Русский язык становится регионально разнообразным
• Российским федералистам надо учитывать реальную асимметрию регионов
• Обзор 2020 года: сибиряки в центре внимания России
• Смысл существования России – не благо людей, а «территориальная целостность»
• Может ли федерализм спасти российские дороги и жизни людей, которые путешествуют по ним?
• Москва уничтожит Байкал прежде, чем Китай его выпьет?
• Казакия: осуществимая мечта?
• Провал Запада в 1991 году не должен повториться сейчас
• Москва сталкивается с регионалистскими движениями по всей России
• Регионализм – это национализм следующей русской революции