Договорный союз или ремейк империи? Сеанс альтернативной истории

Фото: Ново-Огаревский процесс, июль 1991. Нурсултан Назарбаев, Станислав Шушкевич, Михаил Горбачев, Борис Ельцин.

4 августа 1991 года президент СССР Михаил Горбачев собирался улететь в отпуск в Крым. Предыдущие летние месяцы для него оказались небывало жаркими в рабочем смысле – проект нового Союзного договора активно обсуждался на множестве встреч с представителями девяти республик, которые желали его подписать. Причем каждая из делегаций то и дело вносила поправки с целью расширения республиканских полномочий, что в прежнем СССР было немыслимо.

Наконец, текст был окончательно согласован и подготовлен к подписанию 20 августа. Горбачев решил перевести дух перед этим историческим событием, но… в последний момент вдруг отменил вылет. Решил, что со спокойной душой слетает на отдых уже в новом Союзе, который станет наглядной и самой символичной иллюстрацией Перестройки.

Да, перестроить империю в договорное государство – такого в мире еще никто не делал! Большевистский СССР номинально был договором, но в реальности – той же самой империей, только с политбюро вместо царя. А новый Союзный договор подписывали не кремлевские назначенцы, но президенты и председатели верховных советов, избранные в самих республиках. Хотя большинство из них были выходцами из КПСС, но идеологически это уже ни на что не влияло, и в новом Союзном договоре «социализм» не упоминался ни разу – 6-я статья Конституции была отменена еще в 1990 году. Была радикально изменена даже официальная аббревиатура – некоторые участники договора предлагали сохранить название СССР, но расшифровывать его как «Союз Советских Суверенных Республик». Однако в итоге выбрали «Союз Суверенных Государств».

Проект ССГ исторически опережал Европейский Союз, который возник только в 1992-93 гг. Как и ЕС, ССГ выглядел гибридом федерации и конфедерации, государства и надгосударственного объединения. И в перспективе предполагалась их интеграция – едва ли не самая частая фраза Горбачева той эпохи: «общеевропейский дом».

Причем в каких-то аспектах ССГ выглядел даже свободнее, чем ЕС – так, статья о выходе из Евросоюза появилась только в Лиссабонском договоре 2007 года, тогда как добровольность участия государств в ССГ утверждалась изначально. Шесть прежних союзных республик (Литва, Латвия, Эстония, Грузия, Молдавия, Армения) отказались участвовать в Ново-Огаревском процессе переговоров о новом Союзе (апрель-июль 1991), но их уже никто к этому не принуждал.

Смысл нового Союза, помимо отсутствия таможенных барьеров, состоял в обеспечении общих гражданских свобод. Все участники «признавали общим фундаментальным принципом демократию», а также «приоритет прав человека в соответствии со Всеобщей декларацией прав человека ООН». Заметим как бы из «другой истории» – в российском Федеративном договоре 1992 года никаких ссылок на ВДПЧ уже не было, а возможность выхода субъектов из РФ вообще не предусматривалась.

Итак, 20 августа 1991 года новый Союзный договор был подписан. Что это за собой повлекло? Вся прежняя союзная номенклатура «ликвидировалась как класс», поскольку институты нового Союза создавались делегируемыми в них представителями республик. Попытка чиновников массово перебежать «под Ельцина» не удалась – российский президент так и не стал «царем», но в свою очередь, сам был вынужден вести сложные переговоры с республиками в составе РФ (например, Татарстаном и Якутией), которые желали быть самостоятельными участниками нового Союза. Да и «простые» области также требовали повышения своего статуса до республиканского (Уральская республика).

Этот фактически непрерывный договорный процесс отменял всю многовековую имперскую «вертикаль». Конфликты между участниками нового Союза стали невозможными, как и в ЕС. Хотя, на всякий случай, авторы договора об ССГ всё же прописали в его тексте:

Государства, образующие Союз, обязуются не прибегать в отношениях между собой к силе и угрозе силой; не посягать на территориальную целостность друг друга.

Конечно, в условиях политической свободы в России существовали партии, требовавшие «возвращения Крыма», но сами крымчане, проголосовавшие еще в январе 1991 года за статус республики, предпочитали войти в новый Союз напрямую, а не в составе России или Украины.

При максимальном самоуправлении республик нового Союза появление диктатур в них было блокировано правовыми инструментами. На попытки установить несменяемый режим какого-нибудь «батьки» или «баши» парламент ССГ заявил, что эти республики рискуют быть исключенными из Союза. А статус самого президента ССГ всё более напоминал пост председателя Евросовета – он весьма влиятелен и регулярно избирается, но далеко не все европейцы смогут вспомнить имя нынешнего.

…Горбачев задумался и все-таки собрался в отпуск. «Ничего за эти две недели не случится», – решил он и изменил историю, только совсем не в том направлении, о каком мечтал. Он не мог поверить, что группа высшей союзной номенклатуры устроит путч против президента, поскольку вся их легитимность держалась только на нем. Однако члены ГКЧП прекрасно понимали, что в случае подписания нового Союзного договора они вскоре лишатся своих постов. У них не оставалось никакого другого выбора кроме того, чтобы попытаться сорвать договор и удержать империю.

Главная тайна августовского путча, как это уже очевидно через 30 лет, состояла в сговоре тех сил, которые тогда воспринимались непримиримыми противниками. Можете считать это альтернативной историей, но ГКЧПисты и Ельцин идеально дополняли друг друга. Российскому президенту тоже было бы неуютно в новом Союзе – пришлось бы строить политику как систему равноправных договоров, а «царь Борис» уже привыкал к единовластию. В итоге вместо договорного Союза победил ремейк империи – она хоть и ужалась в размерах от СССР до РФ, но прежняя имперская номенклатура никуда не ушла. Администрация российского президента вскоре переехала в здание ЦК КПСС на Старой площади – эта «преемственность» выглядит весьма символичной. А КГБ просто остался там же, где был, только переименовался. И в конце концов российский президент сделал представителя этого ведомства своим преемником. Возможно, таковы и были условия.

Так попытка деимпериализации этих пространств была вновь исторически отложена. Но было бы ошибкой обвинять в этом лишь «реставраторов» империи – они просто действовали в своих интересах. Одна из главных проблем состояла в фундаментальном противоречии самого Горбачева – запустив процесс повсеместных свободных выборов, он поставил сложнейшую задачу трансформации СССР в зависимость от себя лично. К счастью, он это осознал, но к сожалению, слишком поздно. Впрочем, его оценка 7-летней давности и сегодня выглядит пророческой – Горбачев заметил, что Путин заболел той же болезнью, что и он сам в свое время – чрезмерной самоуверенностью: