Суверенитет важнее границ

В конце прошлого года украинский политолог Павло Подобед написал статью «Как выйти из Оренбургского коридора» (русский перевод опубликовало Движение «Свободный Идель -Урал»).

«Оренбургский коридор» – условное название двух районов этой области (Кувандыкского и Гайского), которые отделяют Республику Башкортостан от независимого Казахстана. До 1925 года этого разделения не было, более того, сам город Оренбург (Орынбор) в 1920-1925 гг. был столицей Киргизской АССР (большевики путались в этносах и поначалу называли казахов киргизами). Но в 1925 году Оренбург вернули в РСФСР и, таким образом, возникла территориальная «перемычка» между Казахстаном и поволжскими республиками, которые собирательно называются Идель-Урал. В составе СССР это обстоятельство особой роли не играло, но после его распада стало политически значимым – как и все другие границы между бывшими союзными республиками.

Павло Подобед полагает:

Идель-Урал является Ахиллесовой пятой Российской Федерации. Разрыв Оренбургского коридора – рычаг, запускающий процесс выхода шести республик Поволжья из состава РФ.

«Ахиллесова пята» – не такое уж преувеличение. Автор ссылается на давнюю статью Пола Гобла, который еще в 2013 году анализировал это гипотетическое развитие событий, способное отделить Москву от Сибири. Транссиб проходит именно по территории Идель-Урала. И это действительно страшный сон для кремлевских чиновников, учитывая, что практически все российские ресурсы добываются в сибирских «колониях».

Однако со времени публикации статья Подобеда не вызвала заметной дискуссии в украинских СМИ. Вероятно, внимание граждан этой страны гораздо более привлечено к своим внутренним проблемам, в том числе – к начавшейся президентской кампании. Почему российские медиа на нее не отреагировали – также понятно, обсуждение любых региональных трансформаций (даже гипотетических) сегодня рискованно, его могут счесть уголовно наказуемыми «призывами к нарушению территориальной целостности РФ».

Тем не менее, портал Регион.Эксперт посвящен именно свободным дискуссиям о перспективах территориального развития. Поэтому мне бы хотелось изложить свою точку зрения на этот сложный региональный вопрос. Точнее, при попытке проанализировать практические пути его решения, вопросов возникает сразу несколько.

Первое. Движение «Свободный Идель-Урал» предлагает передать два района Оренбургской области в состав Башкортостана. В юридической практике РФ таких прецедентов еще не было – случалось лишь объединение разных субъектов (Пермской области и Коми-Пермяцкого округа в Пермский край и т.д.). Но времена меняются – поэтому можно представить и уточнение межрегиональных границ – тем более, что зачастую они проводились большевиками совершенно произвольно. Однако очевидно, что в этом вопросе (так же, как и с объединением разных регионов) невозможно обойтись без местного референдума. Вряд ли сторонники «Свободного Идель-Урала» поддерживают советскую практику, когда власти сами всё решали за людей. И поэтому главной задачей здесь станет убедить жителей Кувандыкского и Гайского районов Оренбургской области в том, что в составе Башкортостана им будет жить лучше.

Решаема ли эта задача, учитывая, что население этих районов весьма полиэтнично? Пока у меня есть некоторые сомнения в этом, поскольку «Свободный Идель-Урал» зачастую во главу угла ставит именно этнокультурные вопросы, а не гражданское самоуправление.

Интеграция Идель-Урала возможна и путем объединения регионов, которое уже известно в российской практике. В этом случае речь надо вести не о присоединении двух районов Оренбургской области к Башкортостану (что, кстати, разделяет область надвое – еще одна сложность), но о вхождении этой области в состав Идель-Урала целиком. Таким образом, у сообщества Поволжских республик вместе с Оренбургской областью возникнет довольно протяженная граница с Казахстаном. Но здесь вновь возникает вопрос – что способно заинтересовать современных оренбуржцев, чтобы они выступили в поддержку такого проекта на референдуме?

Второе. Вопросу о «внешних границах», на мой взгляд, уделяется чрезмерное внимание. Есть такой исторический стереотип – будто все союзные республики (номинально имевшие право на выход из СССР), должны были иметь внешнюю границу с другими странами. Хотя ни в каких советских законах это не прописывалось. Включенные в состав СССР Эстония и Латвия не имели никакой сухопутной границы с другими странами – но это не помешало им в 1990-91 гг. восстановить независимость. Кстати, и тот же Татарстан в 1990 году провозгласил себя союзной республикой, а не автономией в составе РСФСР, хотя также не имел никаких внешних границ.

Сегодня вопрос состоит в другом – нынешнее российское законодательство, в отличие от советского, вообще не предусматривает никакого «права на выход» ни для каких «субъектов федерации». Поэтому вопрос внешних границ в РФ даже менее важен, чем в СССР.

Третье. Представим все же, что регион Идель-Урал получил общую границу с Казахстаном. Способно ли будет само это обстоятельство как-то повлиять на будущее республик-участников Идель-Уральского сообщества? Есть некоторые опасения, что повлиять-то способно – но совсем не в том смысле, в каком это представляют идеологи «Свободного Идель-Урала».

Дело в том, что Казахстан является участником того же ЕвразЭС, что и Россия, и экономически эти страны довольно плотно интегрированы. В этих условиях Идель-Урал, мечтая о «внешней границе», в реальности оказывается «заперт» между ними, и есть опасность, что интересы его республик станут лишь объектом конкуренции между Москвой и Астаной. Вместо той независимой субъектности, о которой мечтали исторические деятели, пытавшиеся провозгласить в 1918 году «Штат Идель-Урал».

Четвертое, и наверное, самое важное. Никакие региональные трансформации в РФ в принципе невозможны, если субъекты федерации не вспомнят забытое слово «суверенитет». Ильнар Гарифуллин напомнил, как в путинские годы оно намеренно вымывалось из общественного сознания Татарстана и сводилось лишь к музейной «памяти о прошлом».

Только при вновь обретенном республиканском суверенитете, основанном на свободной избираемости региональной власти, можно будет говорить о перспективах развития тех или иных территорий и новых межрегиональных сообществах. Сегодня власть старается максимально подменить вопрос политического суверенитета республик сугубо этническими разборками, в которых Кремль играл бы «общепримиряющую» роль. Империя хочет видеть в республиках лишь пляски в национальных костюмах – главное, чтобы их граждане не требовали реального демократического самоуправления.

И еще одна деталь насчет «внешних границ». Вот, казалось бы, Карелия имеет самую длинную из всех субъектов РФ границу с ЕС. Однако, как недавно показал Андрей Туоми, это совсем не мешает созданному в республике режиму всевластия «силовиков». В Карелии тоже нет свободно избранной суверенной власти…