Карикатура (с) The Economist
Президент России Владимир Путин долгое время позиционировал себя как человека, который восстановил мощь российского государства после хаоса 1990-х годов. Однако мятеж группы Вагнера показывает, почему это звучит фальшиво — не только потому, что это был вооруженный вызов власти Путина, но и потому, что отношения между кремлевским лидером и Евгением Пригожиным, главой «частной военной компании» (ЧВК) Вагнера, являются образцом того, как Путин взаимодействует с представителями российской политической элиты по всем направлениям.
Год за годом, в ходе своего правления российский президент разрушал институты российского государства и заменял их другими, основанными на личных связях и частных интересах. Эта ситуация заставила некоторых наблюдателей охарактеризовать режим Путина как несостоявшееся государство. Что, в свою очередь, усиливает опасения по поводу грядущего постпутинского перехода, когда отсутствие институтов, связанных между собой законом и прозрачной практикой, может легко привести к войне всех против всех, в которой только только сила будет определять результат. (Подробнее этот вопрос рассматривается в книге Януша Бугайского Несостоявшееся государство: руководство по распаду России, 2022 г.).
Большинство западных комментариев о восстании ЧВК Вагнера сосредоточены на самих событиях, а не на анализе того, что действия Пригожина и Путина стали своего рода рентгеновским лучом, высветившим внутреннюю природу нынешней российской системы власти. Напротив, все большее число российских наблюдателей сосредотачивается именно на этом аспекте ситуации. (См., например, Novayagazeta.eu, Reforum.io, «Свобода», Kasparov.ru).
Возможно, наиболее вдумчивый и всеобъемлющий из таких аналитических материалов предлагает Илья Матвеев, российский ученый, который сейчас преподает в Калифорнийском университете в Беркли, на портале «Важные истории». Он утверждает, что ЧВК Пригожина и ее действия не являются каким-то исключением на российском ландшафте, как думают многие, а скорее показывает способ, которым в результате стремления Путина к персоналистской диктатуре такие организации вытеснили не только российских военных, но и фактически разрушили российское государство как таковое.
По словам Матвеева, то, что большинство людей даже сейчас продолжают называть российским государством, на самом деле является гигантским набором приватизированных и полуприватизированных институтов, которые связаны друг с другом и с Кремлем в некоей «серой зоне», а не в соответствии с традиционными нормами функционирующего государства. Когда Путин стал президентом, говорит российский ученый, он заявил, что «Россия нуждается в сильной государственной власти и должна ее иметь»; однако за 23 года своего правления Путин ослабил государство как с точки зрения монополии на применение насилия, так и с точки зрения его статуса единого субъекта, эффективно управляемого единым центром.
В результате, продолжает Матвеев, разрекламированная «вертикаль власти» Путина оказалась «хрупкой, как фарфоровая чашка» — и это произошло не из-за какого-то тектонического сдвига, а как прямой результат действий Путина. Кремлевский лидер хотел модернизировать российскую экономику, но «не доверял ни частному бизнесу, ни, что более важно, самому государству». Следовательно, Путин перешел к формированию «государственных корпораций», которые занимали серую зону между ними, а затем распространил принципы, на которых они были созданы, на другие части политической системы.
Таким образом, продолжает Матвеев, «этатизм» в путинской версии — это не приверженность веберовскому идеалу рационального, меритократического корпуса бюрократов, а скорее идеологии сколь угодно широко трактуемых «национальных интересов, для реализации которых все средства хороши, а формальности не имеют большого значения». В соответствии с этим личная лояльность Путину стала всем, а лояльность самому государству — все менее важной. Это, в свою очередь, привело к тому, что государственные корпорации и ЧВК, входящие в их состав, часто сопротивлялись требованиям государства, как правило, ненасильственными способами, но теперь и насильственными.
Путин делал это, «потому что его главной задачей была поддержка режима личной власти», а не создание мощного государства как такового. Тем не менее, как это ни парадоксально, утверждает российский ученый, «укрепление политического режима (то есть режима личной власти Путина) привело к ослаблению государства» — и обратное было бы также верно, что сделало бы любой будущий переход трудным для лидера, стремящегося построить свою собственную власть. Ссылаясь на работу британского ученого Нила Робинсона, Матвеев говорит, что в российском случае вполне можно провести различие между state-building и regime-building и ясно увидеть, как стремление к одному может привести к ослаблению другого. За исключением самого начала своего правления, Путин сосредоточился на последнем, а не на первом, и результатом стал мятеж Пригожина, который выявил слабость российского государства, порожденную политикой Путина.
За монолитным фасадом путинизма скрываются кланы, сети и корпорации, преследующие свои собственные цели и вполне способные довести страну до развала и гражданской войны,
— утверждает Матвеев. Действительно, поучительно, что восстание одного из этих образований было оспорено другим — чеченскими силами Рамзана Кадырова. Любое движение к демократии будет включать в себя дезорганизацию государства, как это произошло в 1990-х годах, утверждает он. «Но только демократический переход может в конечном итоге привести к появлению дееспособного государства в России».
Многие по-прежнему неохотно говорят о России как о несостоявшемся государстве, потому что некоторые компоненты российской политической системы остаются могущественными. Однако несостоявшееся государство — это не государство без сильных игроков, а скорее политическая система без институтов и если персоналистский диктатор, держащий все силы под контролем, уйдет со сцены, отсутствие такой институционализации может оказаться фатальным. (Об этом критическом различии и необходимости его проведения в случае с Россией см. статью автора этих строк «Россия как несостоявшееся государство: внутренние трудности и внешние вызовы», 2004 г.)
По мере того, как власть Путина после мятежа Пригожина ослабевает, а его старение усиливает опасения по поводу того, что он оставит после себя, тот факт, что кремлевский лидер разрушил, а не восстановил российское государство, будет становиться все более важным в дискуссиях о будущем Российской Федерации.
Оригинал – Jamestown Foundation
_____________________________________________________
Подписывайтесь на Телеграм-канал Регион.Эксперт — https://t.me/regionexpert
Поддержите независимый регионалистский портал — www.paypal.me /regionexpert
Crypto — 199mm5dMHKPRHPNUBJoixTnKWzgK9VFuAS
Другие статьи автора:
- Позволяя регионам формировать ополчения, Москва повышает риск гражданской войны
- У путинской России заканчиваются советские резервы
- РПЦ теряет свои позиции на постсоветском пространстве
- Отток населения с Дальнего Востока делает его все менее русским
- «Подмосковные вечера» по-китайски
- Приближающийся конец России не обещает быть легким или быстрым – и все должны быть к этому готовы
- Российские надежды и страхи после «выборов»
- «Очамчира, Очамчира – гордость русских моряков»
- Война Москвы против Украины оборачивается фатальными потерями в тылу
- Ингерманландский прецедент: почему он способен повлиять на многое
- Деколонизация России требует денуклеаризации Москвы
- Патрушев ищет в Карелии «террористов-сепаратистов»
- Может ли возродиться Зеленый Клин?
- Приближающийся конец сегодняшней России будет скорее напоминать 1918 год, а не 1991-й
- Казакия: потенциально мощный оплот против российского империализма
- Китай, а не Москва построит железную дорогу в Якутию
- Регионализм важнее этнонационализма
- Кубань: настоящий «клин» между Россией и Украиной
- Москва начинает больше беспокоиться о региональных вызовах, чем об этнических
- Освободить порабощенные нации: три изменения в международной системе, которые внушают оптимизм
- Распад СССР 2.0?
- Дискуссии о переносе столицы в Сибирь: свобода слова?
- Русский язык становится регионально разнообразным
- Российским федералистам надо учитывать реальную асимметрию регионов
- Обзор 2020 года: сибиряки в центре внимания России
- Смысл существования России – не благо людей, а «территориальная целостность»
- Может ли федерализм спасти российские дороги и жизни людей, которые путешествуют по ним?
- Москва уничтожит Байкал прежде, чем Китай его выпьет?
- Казакия: осуществимая мечта?
- Провал Запада в 1991 году не должен повториться сейчас
- Москва сталкивается с регионалистскими движениями по всей России
- Регионализм – это национализм следующей русской революции
