Поминальная политика

Почему ритуальные практики заняли главное место в символическом мире Кремля?

В России объявлен год памяти. Российские посольства, по ощущениям, только и делают, что возлагают бесконечные венки. Школы мучают учеников военно-поминальными сочинениями и конкурсами рисунков. Российские города ежегодно наполняются визуальным мусором из пластиковых звезд, черно-оранжевых полос и прочей символики. При этом архивы остаются закрытыми, а историки из государственных институций сталкиваются с открытой цензурой своих работ.

На этом фоне Владимир Путин без видимых причин начал эмоционально выступать на тему истории 1930-40-х гг., и даже не испугался репутационных рисков, чтобы прибрать к рукам память о Холокосте. И уже не кажутся столь удивительными заходы к Версальскому миру (1919 г.), к Тартускому мирному договору между РСФСР и Эстонией (1920 г.) и к советско-польской войне 1919-1921 гг. Создается впечатление, что российская власть вместе со значительной частью российского общества сбегает от реальности в некий военно-исторический трип. Тем не менее, у этого сюрреализма есть причины, и они не только внешнеполитические.

Поминальный ритуал как борьба за жизненно важную привилегию

И все же начну именно с внешней политики. Пока страны Восточной Европы демонтируют у себя советские памятники, поставленные, кстати, в 1960-80-х, а никак не в 1945 г., российские дипломаты упорно носят венки к оставшимся. В это время российский автократ клеймит давно умершего польского дипломата и читает лекции по истории для своих коллег. Рационально это можно объяснить тем, что претензии России на особый статус в Европе, на статус гаранта европейской безопасности восходят как раз к победе во Второй мировой войне. Точно так же к данной победе восходит и ее право вето в Совете Безопасности ООН — одна из фундаментальных основ ее в целом высокого положения в мире, не подкрепленного больше ни успехами в экономике и науке, ни культурным и моральным авторитетом.

Когда же для обществ в Европе и в самой России все более очевидно, что советский и германский варианты тоталитаризма различаются только количеством жертв, и цифры жертв советского тоталитаризма даже более ужасающие, под этими претензиями попросту теряется почва. Вот и приходится Кремлю волей-неволей ковыряться в позабытых исторических документах, пытаясь заткнуть проеденные временем дыры в мифологии собственного величия. Без этой мифологии нынешняя российская власть окажется уязвимой как в политическом, так и в экономическом плане. Без этой мифологии уже не останется никакого оправдания для ее стремления к доминированию как над соседями, так и над собственными гражданами.

Однако все эти попытки России зацементировать свой международный статус, подтвердить свою привилегию и свое превосходство над окружающими обнажают один интересный момент. Российская власть не понимает и не принимает современный мир, она не признает горизонтальные связи и равноправную интеграцию. Проще говоря, все эти страдания по никому не нужным советским памятникам и бесконечные посольские гербарии на фоне таких же бесконечных напоминаний о войне означают лишь одно: желание навсегда утвердить деспотическую власть в России и вокруг нее и заставить весь мир смириться с этим. То есть любой очередной выпад на тему истории против Польши или стран Балтии нацелен, в первую очередь, против свободы самих российских граждан. И тут мы выходим как раз на внутриполитический смысл всего этого.

Поминальный ритуал как борьба против любых форм автономии

Любой человек нуждается как в свободе, так и в ощущении сопричастности. В свою очередь, любая власть эксплуатирует именно сопричастность, а авторитарная (деспотическая) власть при этом всячески свободу подавляет. Свобода — это личная автономия, это право на горизонтальную коммуникацию и организацию. Это право на сопричастность без власти и на учреждение своей власти. В этом и состоит основа республиканского правления и самоуправления. Но чему сопричастны российские граждане, когда они лишены автономии и возможности управлять? Отсюда нынешняя российская власть с середины 1990-х гг., как до этого коммунисты с середины 1960-х по 1991 г., и выстраивает сопричастность на основе победы во Второй мировой войне. А ничего другого, в сущности, нет: ни общего политического дела, ни общего блага, ни общих правил.

Тем не менее, нынешняя борьба Кремля за свой военно-исторический нарратив имеет под собой нечто большее, чем просто конструирование мифа об общей жертве и общей победе. Во-первых, победа во Второй мировой войне стала политической «индульгенцией» для большевиков — она как бы простила их преступления против собственных граждан и против граждан захваченных стран. Проблема в том, что сегодняшний российский правящий класс как раз и состоит во многом из потомков тех самых большевиков-победителей: политруков, сотрудников партийного аппарата, чиновников, руководителей производств и сотрудников НКВД. И хотя, конечно, данный тезис еще нуждается в полноценном количественном исследовании, для представителей этого класса неоспоримость исторической «индульгенции» означает неоспоримость их нынешнего политического господства и богатства.

Более того, утверждаемый военно-исторический нарратив исключает оправдание и даже публичное обсуждение ситуаций, когда на местах люди оказывались вне власти большевиков и/или выбирали иную власть: будь то миллионы жителей оккупированных территорий, или комбатанты национальных подпольных движений. В этой связи, например, опыт удивительной самоорганизации Польского подпольного государства и Армии Крайовой, бросивших вызов и немцам, и большевикам, является просто невыносимым и страшным даже для современной российской власти. Этот опыт показывает, что альтернатива возможна даже в условиях деспотической власти. И существовать она может как раз на локальных связях.

Поэтому в российской стратегии безопасности и существует абсурдная по смыслу фраза о пропаганде

идеологии фашизма, экстремизма, терроризма и сепаратизма, нанесения ущерба гражданскому миру, политической и социальной стабильности в обществе.

Логическая цепочка здесь следующая: запрос на свободу и автономию регионов равен возрождению того, что предки этой власти уже победили в 1945 г. А победа во Второй мировой означает право подавить тех, кто угрожает «политической стабильности», демонстрируя признаки самоорганизации.

Поэтому силовики, прессующие протестующих в Шиесе, Екатеринбуге и Москве, ведущие дело ФБК, издевающиеся над Юрием Дмитриевым в Карелии, полагают, что действуют во имя высоких идеалов. Да и пензенские садисты из ФСБ, раскрутившие дело «Сети», оказывается, демонстрируют «политическую грамотность». Никакой самодеятельности, иначе того и гляди — в любом российском городе на улице Ленина могут высадиться фашисты.

Так что затянувшийся апофеоз российского «победобесия» и бесконечные поминки — это в чистом виде борьба с идеей, что люди могут жить и действовать автономно от власти и могут этой власти сопротивляться.

Подписывайтесь на Телеграм-канал Регион.Эксперт

Другие статьи автора:

• Зачем принимается новый закон об МСУ и в чем его смысл?
• На пути к федерации: воображаемые сценарии и реальные проблемы
• День местного самоуправления при его отсутствии
• Города периода Третьей империи
• Федерализм без местного самоуправления висит в пустоте. Ответ Вадиму Сидорову
• Федерация чего и для кого?
• Политический сезон 2021: от протестов к новой Думе
• Разложение субъектности субъектов
• Сенаторы эпохи упадка
• Туманность России. Есть ли у нас идеи для завтрашнего дня?
• Республика из фактории и военной базы?
• Исчерпание языка. Зачем российская власть множит символическую пустоту
• Запретные территории
• Готика конституции, или варваризация России после пандемии
• Биополитика как властный бастион
• Карантинный барак, или индекс сопротивления
• Кремлевский трип в средневековье
• Возрождение советского кадавра
• В ожидании времен «после России»
• Разбегающаяся Россия или конфедерация городов?
• Заложники фронтира
• Ритуал подчинения. РПЦ МП как политический субъект и храм как символ господства
• Результат выборов: меньшинство против меньшинства
• Тлеющая власть Москвы
• Гражданин и его флаг
• Конец фантазиям о земствах
• Сообщество страха. Зачем российской власти суверенный интернет?
• Fake у ворот
• Малые города и поселки: враги или союзники федерализма?
• Сопряженного Кремль сопряжет
• Метрополия: на пути к кастовому обществу?
• Забыть регионы
• Почему Дальний Восток остается депрессивной территорией?
• Прыгнуть со скалы: обряд инициации для наместников
• Миграция колонизаторов
• Кочующая метрополия. Почему не надо переносить российскую столицу в другой город?
• Почему россияне летают через Москву?
• Бессмертная Уральская республика
• Эксперимент Пермского периода
• Инфраструктура империи
• Метафизика архипелага. Почему нам нужна деколонизация России?