«В Украине» или «на Украине»? «Белоруссия» или «Беларусь»? Из года в год ведутся подобные споры и несть им числа. А ведь русский язык, как и любой другой распространённый язык, не может быть представлен лишь одной версией. И то, что является ошибкой для московской «литературной» нормы — единственно верное написание и произношение в других странах и регионах. Где живут другие русские с другим русским языком.
От шаурмы до шавермы
За пару столетий, которые прошли с тех пор, когда Владимир Даль собирал «Словарь живого великорусского языка», диалекты, казалось бы, стёрлись. Локальных слов, характерных для Урала, Кубани или Архангельска, остаётся всё меньше, общегосударственные электронные СМИ работают на унификацию… Однако из год в год русскоязычное пространство взрывается всё новыми различиями.
2016-й год запомнился странной историей: один из петербургских муниципальных депутатов (кстати, от «Единой России») предложил официально запретить в Северной столице вывески «Шаурма», оставив только «исконную» ингерманландскую шаверму. Позже Артемий Галицын заявил, что пошутил, но тысячи людей, поддержавшие его в соцсетях, были абсолютно серьёзны.
Получается, даже так называемый «Московско-питерский словарь» — это не только различия, доставшиеся нам из глубины веков. Выходит, этот словарь продолжает пополняться новыми словами по сей день.
Огромные пространства России, безусловно, располагают к тому, что миллионы людей, живущие в разных городах и весях, будут говорить на разных русских языках. И с годами, десятилетиями, веками эти различия в словаре, произношении, значениях будут только усиливаться, усугубляться. Просто эти различия теперь будут касаться других понятий: например, не сло́ва «двор» (на Дону и в других южных казачьих регионах его называют «баз», что зафиксировал ещё Шолохов), а слов «мобильный телефон» («мобила» и «труба» в разговорной речи двух столиц).
Фактически уже во времена Даля его словарь стал не собранием наследия одного языка, а своего рода разговорником между разными русскими языками. Без него жители центральной России просто не разобрались бы, о чём говорят сибиряки, поморы, русскоязычные ингерманландцы, казаки, уральцы… И сегодня, в XXI веке, актуальность такого разбора только возросла.
Русские без России
Современный россиянин отчего-то думает, что обладает некими Эксклюзивными Правами на русский язык. С позиции пресловутого «большого брата» он пытается диктовать соседям, что, дескать, правильно писать «Молдавия», а не «Молдова», «Прибалтика», а не «страны Балтии», «Белоруссия», а не «Беларусь». При этом такой россиянин забывает, что никакого копирайта на русский язык у Кремля не было, нет и быть не может.
Интересно, что своё филологическое разнообразие «русский мiръ» активно демонстрировал и на протяжении всего ХХ века. Так, покинувшие Родину после 1917 года великие литераторы Иван Бунин (живший во Франции) и Игорь Северянин (живший в независимой Эстонии) не приняли большевистскую реформу орфографии — и на протяжении двадцатых, тридцатых, сороковых годов писали по-прежнему: с «ятями» и «ижицами». Естественно, так же писали и десятки других деятелей русской эмиграции — Иван Шмелёв, например.
То есть даже на уровне правописания одновременно существовали как минимум два русских языка, развивавшиеся параллельно, причём с годами они всё больше отдалялись друг от друга. Это не говоря уж о более ранних волнах эмиграции: например, многотысячных общинах старообрядцев, которые покинули Старый Свет после Раскола и по сей день сохраняют русский язык таким, каким он был в XVII веке.
С каждым годом эта проблема становится всё актуальнее — ведь в современном мире сменить место жительства стало проще, а жить в путинской России хотят далеко не все. Только за последние несколько лет страну навсегда покинули десятки тысяч граждан, а если говорить о всём постсоветском периоде, счёт давно идёт на миллионы.
Тем более, что после распада СССР за границей РФ остались десятки миллионов этнических русских и ещё больше русскоязычных. В одной только Украине русским языком в той или иной степени владеют почти 40 млн человек, а более 20 млн считают его родным, причём большинство из них украинского не знают.
То же касается стран Балтии: например, в ряде волостей Эстонии услышать на улице эстонскую речь крайне затруднительно. Статистика также подтверждает: несмотря на якобы «дискриминацию» русскоязычных, в трёх странах Балтии их за последнюю четверть века стало только больше. Это при том, что коренных эстонцев, латышей и литовцев на их исторической родине поубавилось — многие из них после распада СССР переехали на Запад.
До Киева доведёт
Особенно важно понимать, что из России эмигрировала интеллектуальная и творческая элита. Тут можно вспомнить многих — от давно обосновавшегося в США лидера «Мумий Тролля» Ильи Лагутенко до переехавшего в Таллинн легендарного музыкального критика Артемия Троицкого. Из России уехали культурные трендсеттеры — а значит, они увезли с собой и свой русский язык. И все их неологизмы и речевые обороты теперь появляются за рубежом, отдельно от ойкумены «русского мiра». А если быть точным — в другом русском мире с другими русскими.
Казалось бы, всеми этими случаями можно было бы пренебречь, если бы не жестокие цифры статистики. А они говорят, что дело уже не в локальных персоналиях (пусть даже и очень значимых для культуры). Так, с 2014 года огромная диаспора русскоязычных Украины в массе своей больше не имеет возможности смотреть российское телевидение и слушать российское радио. То есть вся многомиллионная масса русскоязычных украинцев теперь оторвана от кремлёвских СМИ с их правилами, а и так давно имеющиеся различия в российском русском и украинском русском отныне будут только укрепляться.
Конечно, позиция властей той же Латвии или Украины в отношении сложившейся в их странах русской диаспоры понятна. К этой диаспоре относятся с подозрением, что выражается и в языковой политике: русскоязычных стремятся по возможности ассимилировать, мотивировав их учить государственные языки.
Но увы, ассимилировать группу людей, если это треть, а то и половина от всех граждан государства, просто невозможно. Переучить миллионы русскоязычных украинцев не получится даже за несколько десятков лет, да это и не нужно. Тем более, что многие из этих людей доказали свою преданность украинской государственности и на Майдане, и в зоне АТО. Некоторые из них пожертвовали за идеи свободы своими жизнями… И своё право на свой язык и свою культуру русские Украины, безусловно, заслужили.
Поэтому властям постсоветских стран ни к чему пытаться объять необъятное, безуспешно стремясь лишить миллионы людей их этнической, культурной и языковой принадлежности. Куда разумнее оформить языковую автономию русских общин, которая может изрядно отличаться от московских нормативов. Ведь Москва им уже не указ, верно?
А как у них?
Отметим, что у других народов многовариантность нормы языка — обычное явление. Например, в Античности греки расселились на такой огромной территории, что сохранять единый греческий язык не представлялось возможным задолго до завоеваний Александра Македонского, не говоря уж о временах Византии.
Еврейский народ, много веков пребывавший в рассеянии, также породил сразу несколько еврейских языков. И если идиш ашкеназов базировался на ивритских корнях с обильными включениями германизмов и славянизмов, то, например, ладино сефардов уже больше напоминал романский язык. От исконного иврита, впрочем, и тот, и другой были равноудалены.
Немецкий язык тоже разительно отличался (и отличается) обилием форм: наречий и диалектов. Причём говорить о едином стандарте немецкого не приходится по сей день. Ранее фольксдойче говорили совсем не так, как рейхсдойче, да и в самой Германии многочисленные традиции произношения и словообразования остаются таковыми по сей день. И помимо основных вариантов (верхненемецкий и нижненемецкий) специалисты назовут десятки различных немецких языков ФРГ, которые порой отличаются друг от друга гораздо больше, чем, допустим, белорусский от украинского.
Всё то же можно сказать и об английском языке, который так же весьма вариативен не только между бывшей метрополией и бывшими колониями. И в пределах современной Великобритании можно услышать очень разный английский даже от коренных её обитателей — достаточно вспомнить один только лондонский кокни, послуживший основой для языка героев «Заводного апельсина» Бёрджеса.
Пусть цветут сто цветов!
В общем, вариативность языка народа, расселившегося на большой территории, неизбежна. Независимо от того, жил этот народ в едином государстве (китайцы) или вообще без оного (евреи), расселился он в глубокой древности (греки) или уже в Новое время (англичане)… Русские тут — не исключение.
Таким образом, отсутствие одного стандарта русского языка — это уже сейчас сложившаяся практика, которую остаётся только закрепить на научном уровне. А это задача как многомиллионной русской диаспоры вне РФ, так и властей Украины, Беларуси, Казахстана и других постсоветских стран.
И если уж даже в самой России сохраняются, развиваются и усиливаются разные варианты русского языка по региональному признаку, то что удивительного, что в других странах эти же процессы идут ещё быстрее?
Как и к любой независимой активности, Кремль болезненно относится к языковой дифференциации русских. Так, Википедия на сибирском языке была заблокирована на территории России, а впоследствии и уничтожена. Поморский активист Иван Мосеев, выпустивший сборник сказок на поморской гово́ре, был обвинён Москвой в «шпионаже». Ингерманландские активисты, разработавшие современный вариант русской латиницы для Ингрии, также столкнулись с преследованием российских спецслужб.
И тем не менее, время не повернёшь вспять. Сегодня русскую речь можно услышать в Киеве и Минске, Риге и Таллинне, Праге и Варшаве, Лондоне и Нью-Йорке… Только носители этой речи не скованы «серпасто-молоткастыми» обязательствами перед Кремлём — зачастую это люди, которые родились вне России и с Россией себя не отождествляют, в том числе в культурном отношении. И по-русски они будут говорить и писать так, как считают нужным, а не как им скажут Мединский с Вербицкой.
Осталось лишь закрепить сложившееся положение вещей.
