Метрополия: на пути к кастовому обществу?

Павел ЛузинДата: Февраль 07, 2019Рубрика: История, Общество, Политика, Экономика

Вектор развития российской столицы на взгляд человека извне

Примерно 10 лет назад, в разгар тогдашнего экономического кризиса один маститый профессор хвастался на занятиях своей полученной за общественный счет квартирой в хорошем московском районе и делился опытом написания научных статей: берете свежий номер хорошего зарубежного журнала по вашему профилю, переводите оттуда статью, публикуете в России под своим именем.

Параллельно он рассуждал, что весь «обслуживающий персонал» должен в Москву приезжать, а в самом городе должны жить только «приличные люди». От этой его мысли мое омерзение сменилось удивлением: как вообще он себе представляет такое устройство жизни, уж не деменция ли? Но прошли годы, и российская власть сделала многое, чтобы фантазии спесивого профессора стали ближе к реальности. Или же просто тот профессор озвучивал нам идеи, которые уже витали в правящих кругах — есть же такой спорт в России: транслировать настроения начальства.

Мнимая джентрификация

В середине 19 века Наполеон III провел масштабную реконструкцию Парижа, чтобы укрепить свою власть и увековечить себя в истории Французской империи. И сегодня иной раз можно услышать, что парижскими бульварами мы обязаны как раз человеку, узурпировавшему власть и похоронившему Вторую Французскую республику. Проблема здесь в том, что французская столица после той попытки «авторитарной модернизации» пришла в себя лишь несколько десятилетий спустя, и город вновь задышал свободно только с расцветом Третьей республики. Проще говоря, в развитии города никакой заслуги Наполеона III нет.

Нынешняя Москва также переживает масштабную реконструкцию, запущенную авторитарной властью. И точно так же цель этой реконструкции — укрепление самой власти. Вот, казалось бы, платные парковки: как они могут работать на господство нынешней правящей группы? Все очень просто: платные парковки в городе инициированы не местным самоуправлением, а введены региональной властью (Москва — регион), которая полностью подчинена Кремлю. Речь не о том, несут ли такие парковки пользу, а о том, что субъект изменений — это не жители Москвы, а правящая группа. И потому такие изменения не могут преследовать целью благо жителей города, ведь они уже преследуют благо правящей группы. И если все же граждане чувствуют, что их жизнь стала комфортнее, то это не более чем побочный эффект.

Реконструкция парков и улиц, платные парковки, система пропусков в город для грузового транспорта, ликвидация киосков и торговых павильонов и т.д. — преобразования в Москве в последние несколько лет можно окрестить джентрификацией. Такое благоустройство, ведущее к вытеснению людей с низкими доходами. Однако появление этого термина связано с развитием капитализма в 16–17 веках: джентри — мелкий землевладелец, который превращал свое имение в коммерческое предприятие и полагался на наемный труд. Тогда же в Англии родилась поговорка, что «овцы съели людей». Землевладельцы сосредотачивались на выращивании овец, чья шерсть пользовалась большим спросом со стороны мануфактур, поставлявших сукно в континентальную Европу. В таких условиях крестьяне лишались своих земельных наделов: их труд больше не требовался землевладельцам в прежнем объеме, а платить денежную аренду за свой участок они тоже не могли.

На первый взгляд, подобный процесс происходит и в Москве. Очень высокая стоимость парковки в центре города, по сути, платный въезд (чем не Лондон?), гонения на мелкую розничную торговлю, стрит-фуды и фаст-фуды, снос хрущевок — типичная джентрификация. Как сказал живой классик российской экономической мысли: «У кого нет миллиарда — может идти в жопу». Кстати, сказано это было примерно тогда же, когда помянутый профессор просвещал нас относительно путей приобретения частного жилья на деньги налогоплательщиков и делил людей на «обслуживающих» и «приличных».

Изюминка в том, что в России не может быть джентрификации, потому что в России нет ни рыночной экономики, ни капитализма. С этим можно спорить, но факт остается фактом: больше 70% ВВП производится в госсекторе, частная собственность является абстракцией, а контроль cash-flows у нас путают с наличием капиталов. Как следствие, реконструкция Москвы имеет не экономическую природу, и называть это джентрификацией нельзя. Российская власть преобразует столицу под себя.

Город как воплощенная иерархия

Все общества имеют стратификацию, иерархию, и города здесь не исключение. Но вопрос заключается в жесткости этих иерархий, в проницаемости границ между стратами, в формальных и неформальных правилах внутри страт и в отношениях между ними, а также в политических и экономических преимуществах одних страт перед другими. И тут вектор преобразований в российской столице становится совершенно ясным.

Из центральных районов Москвы вытесняются не только люди со средними доходами, что, в общем-то, естественно. Оттуда вытесняется свобода. Общие пространства четко маркированы: иллюминацией, различными декоративными объектами, ограждениями и заграждениями, проводимыми мероприятиями. Конечно, выход за пределы специально отведенных для променада и культурного досуга мест зачастую не ограничен, но и тут все чаще появляются исключения. И если будут введены зональные тарифы на общественный транспорт, то въезд в центр города станет платным не только для автомобилей. Можно возразить, что во многих европейских городах есть зональные тарифы, но и социально-экономическое неравенство там не имеет таких масштабов, как в России. При медианном доходе в Москве в районе $800–1000 в месяц (притом, что в России это вообще $400) стоимость жизни в столице сопоставима с богатейшими городами Европы и США.

И если исходить из того факта, что доходы человека в России определяются его местом в корпоративистской системе и в рамках патрон-клиентских связей, то становится очевидным — такое неравенство постепенно закрепляется политически. Проще говоря, работа в центральных столичных офисах ведомств и государственных и «придворных» корпораций становится маркером статуса, а значит и привилегией. И наличие таких привилегий является эффективным инструментом поддержания лояльности сотрудников, коих в Москве больше 30% от всех работающих. По России в целом этот показатель также превышает 30%, но жизнь в центре Екатеринбурга или Красноярска не сильно отличается от жизни на их окраинах и вряд ли для кого-то может стать привилегией. А вот жизнь в центре Москвы или хотя бы рабочее место в московских небоскребах с корпоративной парковкой — это показатель социального статуса, закрепленного его недоступностью для абсолютного большинства граждан.

Учитывая начавшуюся в Москве реновацию и массовое переселение людей ближе к окраинам, мы с большой долей вероятности вскоре увидим появление ведомственных и корпоративных домов в реконструируемых районах. Это будет отлитый в бетоне социальный и политический порядок с развитыми элементами наследственной передачи статусов, ограниченным передвижением для нерезидентов в неурочные часы и клапанами притока свежей крови в виде избранных университетов и корпоративной мобильности. Конечно, если в российской системе не произойдет серьезных перемен.

Другие статьи автора:

Метки: Москва

Павел Лузин

Кандидат политических наук, военный и региональный эксперт. Уроженец Перми, в настоящее время - приглашенный научный сотрудник Школы Флетчера при Университете Тафтса (Бостон, США).