Результат выборов: меньшинство против меньшинства

Павел ЛузинДата: Сентябрь 13, 2019Рубрика: Общество, Политика, Экономика

Не успели утихнуть споры о том, была ли успешной тактика «умного голосования», предложенная Алексеем Навальным на прошедших региональных и муниципальных выборах, как российская власть сама дала ответ — была и еще как. По всей стране начались больше похожие на грабежи обыски в его региональных штабах и у его сотрудников, блокируются счета и даже личные банковские карточки по ложным искам и т.д.

Казалось бы, нынешняя выборная кампания вовсе не того масштаба, как была накануне марта 2018 г., и даже поражение части провластных кандидатов на выборах в ту же московскую городскую думу — это вовсе не конец света ни для С. Собянина, ни для Кремля. Что касается губернаторов, а точнее – наместников, проходивших обряд инициации через процедуру «выборов» – то всякая малейшая угроза того, что кто-то из них эту инициацию не пройдет, была устранена заранее. И даже если принципиально антипетербургский по своим взглядам и поведению Александр Беглов смог стать губернатором Санкт-Петербурга, то чего же российская власть так испугалась?

Очевидность «голого короля»

Во-первых, и Кремль, и назначенные им «региональные элиты» всерьез ощутили, что они теряют равновесие. За свою историю человечество создало два способа легитимации власти — это власть, восходящая к традиции (римским императорам, богу и т.д.), и власть, даруемая народом. Именно поэтому даже большевики не могли отказаться от формального механизма выборов. И именно поэтому деспотическая власть нуждается в механизме мобилизации подданных на такие «выборы».

В России уже давно действующая власть «избирается» меньшинством от числа избирателей, которые по принуждению или в силу привычки приходят на избирательные участки и голосует, руководствуясь либо волей начальства на работе, либо собственной выученной беспомощностью и стокгольмским синдромом, впитанными еще в 20 веке с молоком матери («от меня все равно ничего не зависит», «за меня все уже решили» и т.д.).

И все для Кремля было нормально, но оппозиция наращивает собственную базу поддержки — тех людей, кто готов не только отправлять пожертвования, но и приходить на избирательные участки, и выходить на улицы под дубинки. Да, активных сторонников оппозиции — тоже меньшинство. Но это совсем другое меньшинство, чем сторонники власти, которые в массе своей могут лишь поднять зад с дивана в день выборов или за отгулы и пирожки приехать на корпоративном автобусе и помахать флажками на провластных митингах и «праздниках».

Безусловно, масса бенефициаров нынешней российской системы насчитывает многие миллионы человек. Однако оказалось, что бенефициары давно превратились в рантье, пусть даже они «работают работу» в офисах крупных корпораций — они готовы играть по правилам, но не хотят действующие правила отстаивать. И когда еще на улицы стали выходить люди, с которыми в отличие от дальнобойщиков два года назад невозможно тихонько договориться и пойти на неформальные уступки, меньшинство оппозиции увеличило силу и, что гораздо важнее, стало наращивать легитимность в глазах всего общества. Количество стало переходить в качество.

Проще говоря, нет никакого «путинского большинства», потому что любые рейтинги одобрения или неодобрения власти должны отталкиваться от вопроса «что лично вы готовы сделать ради отстаивания своих политических интересов?». Таким образом, судьбу власти в России будут решать относительно небольшие группы и сообщества мотивированных граждан. В качестве иллюстрации можно привести цифры по Новосибирску и общий разбор от самого Навального. И это, судя по всему, окончательно осознали в Кремле.

Вопрос денег и тишины

Во-вторых, испуг власти был порожден в прямом смысле угрозой ее благосостоянию. И речь не о каких-нибудь Ковальчуках, Ротенбергах и прочих Тимченко с Сечиным. Речь о благосостоянии местных «левиафанов», то есть низового уровня властной пирамиды. Выборы в региональные и муниципальные парламенты зачастую представляли собой сделки на уровне локальных элит: места в этих органах власти — это доли в административном ресурсе, а также участие в распределении бюджетов и, соответственно, контрактов.

По большому счету, между представителями всем известной «партии жуликов и воров», коммунистами, справоросами и прочими системными партийцами разницы действительно нет. Однако локально разница огромная и она в том — с кем и какая сделка заключена. Здесь межличностные связи, вовлеченность в тот или иной бизнес и прочие «торговые» соглашения внутри региональной и местной власти во много раз перевешивают тот факт, что партии Зюганова, Миронова и Жириновского — это такие же партии Путина, как и ПЖиВ.

Взять ту же Москву с ее гигантским региональным бюджетом в почти 2,5 трлн рублей. В нем, кроме расходов, многие из которых происходят через контракты и подряды, сами по себе служащие механизмом по конвертированию власти в богатство, есть еще доходы. И почти 10% из них — это неналоговые доходы от использования имущества, оказания платных услуг и продажи материальных и нематериальных активов. И это тоже огромный ресурс. Чужих в эту тишину кабинетов лучше не пускать, даже если чужак был не оппозиционером, а всего лишь удобным спойлером. Ведь даже спойлер, сломав все политические договоренности и став политическим субъектом, начинает набивать себе цену.

Здесь важно понимать, что любая система фильтрации кандидатов и фальсификации выборов нуждается не только в тех, кто будет нарушать закон — а таких людей никогда не бывает много, — но и в готовых подчиняться заведенному порядку гражданах. Как только человек совершает фазовый переход из состояния «от меня ничего не зависит» в состояние «я готов бороться», властная конструкция начинает трещать по швам. Ключевой вопрос здесь: появится ли идея и политическая сила, которая будет способна горизонтально консолидировать растущие протестные группы в разных частях страны и сформулировать привлекательную перспективу для различных регионов? Нынешняя российская власть этого сделать точно не способна, она это понимает, и всё, что ей остается – это попытки запугать протестующих.

Другие статьи автора:

Павел Лузин

Кандидат политических наук, военный и региональный эксперт. Уроженец Перми, в настоящее время - приглашенный научный сотрудник Школы Флетчера при Университете Тафтса (Бостон, США).