Иллюстрация: юбилейная почтовая карточка Эстонии (2017), посвященная 100-летию петроградской демонстрации эстонцев за автономию (март 1917)
Есть исторический парадокс – именно в столице Российской империи сформировались многие антиимперские движения
В массовом сознании Петербург существует только в двух ипостасях – либо символ и цитадель империи (а заодно и родина Путина), либо «колыбель революции», откуда стартовал большевистский переворот.
И даже сейчас, когда за пределы узкого круга вышла тема Ингрии – территории, где расположен единственный миллионник на Балтике – часто можно слышать вопросы: «а как быть с Петербургом?» Укорененный имперский образ противоречит идее независимого от Москвы региона или государства, вписанного в общеевропейский и общемировой контекст. Но образ этот зачастую ложный.
Если углубиться в историю (и даже не в историю Ингрии до завоевания Москвой, противоречащую мифу про «берег пустынных волн», а в более близкую), мы увидим: в этой «цитадели империи» в позапрошлом и прошлом веках рождались и воспитывались практически все автономистские проекты или даже движения за независимость тех территорий, которые были этой империей заняты. И не только ею.
Недаром «врагами унутренними» наравне с «конокрадами, жидами и поляками», согласно жандармским методичкам, были «стюденты». На юридическом факультете Петербургского университета вместе со своим братом Виктором учился Викентий Константин Калиновский, национальный герой Беларуси, Литвы и Польши. Именно в Петербурге он сдружился с Зигмунтом Сераковским (тот закончил военную Академию и служил в Генштабе), Валерием Врублевским (Лесной институт), Ярославом Домбровским (та же Академия Генштаба). Эти люди, готовившие мощнейшее восстание-1863, «варились» в тогдашней атмосфере города – кружки, дискуссии, журнальные страсти.
Восстание было разгромлено. Но всего через 60 с небольшим лет студент Горного института Клавдий Дуж-Душевский создает в Петербурге бело-красно-белый флаг, известный ныне как знамя свободной Беларуси в противовес советско-лукашенковскому «закату на болоте». Дуж-Душевский входит в Белорусский научно-литературный кружок – один из тех, из которых позднее сформируется первая белорусская политическая партия, социал-демократического толка. Кстати, и официально поднят был БЧБ флаг впервые в Петрограде – в 1918 году над зданием Белорусского общества помощи пострадавшим от войны.
Первая легальная белорусскоязычная издательская группа, кстати, тоже возникла в Петербурге. Здесь, в частности, вышли 4 первые книги Янки Купалы.
В Петербург приехал учиться и Александр Мыттус из Эстонии, исключенный из Дерптского университета за ношение национальных цветов – еще даже не флага, а сине-черно-белой студенческой фуражки. Это была «первая ласточка», 1882 год – пройдут еще годы, прежде чем именно в Петербурге будут созданы первые два полка Вооруженных сил будущей Эстонской Республики, а эстонские активисты станут постоянными гостями иностранных посольств. Но эта эстонская история вообще заслуживает не абзаца-другого в статье, а хорошего приключенческого романа или остросюжетного сериала. Как, впрочем, и в случае с другими странами Балтии. И, к слову, с Петербургом оказалась связанной судьба многих политиков из этих стран. Достаточно вспомнить, что тот же юрфак СПб университета закончил первый президент Литвы Антанас Смятона, а гимназию и филфак – первый премьер-министр Аугустинас Вольдемарас.
Парадоксальным образом политика русификации, осуществлявшаяся российскими властями в отношении «национальных окраин» (закрытие учебных заведений, запреты преподавания на национальных языках и т.д.) приводила к тому, что наиболее активные и жаждавшие реализации люди устремлялись в метрополию за знаниями и карьерой. И в первую очередь для них был привлекателен Петербург – относительной близостью к родине и связью с остальным миром, информационной, культурной, деловой и даже офицерской (вспомним Маннергейма) средой, ориентированной на «все флаги в гости к нам». В итоге именно здесь вырастали кадры для будущих стран. Через кружки, редакции журналов и газет, студенческие землячества.
Студенческие землячества, к слову, были вплоть до начала ХХ века запрещены, несмотря на сугубо социальные поначалу цели – помощь бедным студентам-землякам и т.д. Они организовывались в основном не по этническому, а по территориальному принципу – выходцами из различных губерний России. Например, именно в Кружке сибирской учащейся молодежи, созданном в Петербургском университете, познакомились Григорий Потанин и Николай Ядринцев – будущие идеологи сибирского областничества, известного общественно-политического движения середины XIX — начала XX вв. Областники выступали за демократические свободы и борьбу с самодержавием, Сибирь они рассматривали как колонию европейской России и выступали за ее отделение. В начале 1860-х годов студенты вернулись из Петербурга в Сибирь и начали активно пропагандировать свои идеи. В 1865 году против них было возбуждено дело «об отделении Сибири от России и создании республики, подобной Соединенным Штатам».
Практиковались конспиративные формы деятельности – например, фиктивные студенческие «помолвки» для сбора средств. Недаром из студенческих землячеств вышло немало народовольцев, а затем эсеров. Так, одним из лидеров Симбирского землячества был известный Александр Ульянов. Потом Ульянов увлекся идеей цареубийства и был казнен. Повезло его земляку, которому казнь заменили ссылкой – Брониславу Пилсудскому. Впрочем, тому и с братом повезло больше: все же Юзеф Пилсудский, первый глава правительства освобожденной Польши – это не Ульянов-Ленин…
Кстати, о последнем. В дни октябрьского переворота Ленина предлагал убить сотрудник Временного правительства по имени Пинхас Рутенберг, в прошлом эсер и участник убийства Гапона. Но сам попал в Петропавловскую крепость и был освобожден по просьбе Горького и Коллонтай. Имя Рутенберга хорошо известно в Израиле – еще в 1930-е годы он создал первую и поныне существующую электрическую компанию, построил электростанцию, участвовал в создании национальной авиакомпании и Тель-Авивского порта. Он не дожил до независимости своей страны, как и его сподвижники. Погибший в бою на Голанах Йосеф Трумпельдор, полный георгиевский кавалер, выпускник все того же питерского юрфака, один из создателей Еврейского легиона в британской армии. И Зеев (Владимир) Жаботинский, второй создатель этого легиона, в 1900-е годы работавший в Петербурге в журналах «Русь» и «Рассвет». Но в отличие от Рутенберга, до сионизма увлекшегося российской повесткой, Жаботинский был против участия представителей своего народа в российских революциях, а сразу за сионизм и Израиль.
Лица, даты, проекты. Одни состоявшиеся – Эстония, Израиль. Другие еще в пути – Беларусь. И нынешние замыслы построссийских стран. Поэтому идея Свободной Ингрии как нельзя более органична для Петербурга – пора перестать быть «сапожником без сапог»!
_____________________________________________________
Подписывайтесь на Телеграм-канал Регион.Эксперт — https://t.me/regionexpert
Поддержите независимый регионалистский портал — www.paypal.me /regionexpert
Crypto — 199mm5dMHKPRHPNUBJoixTnKWzgK9VFuAS
