Агрессия РФ в Украине: проблема определений
Данная статья является вольным авторским переводом некоторых базовых положений главы из книги, вышедшей на английском языке – Tsybulenko E., Francis J.A. (2018) Separatists or RussianTroops and Local Collaborators? Russian Aggression in Ukraine: The Problem of Definitions. In: Sayapin S., Tsybulenko E. (eds) The Use of Force against Ukraine and International Law. T.M.C. Asser Press/Springer, The Hague, pp. 123-144.
Конфликт на территории Украины представляет собой уникальный вызов для международного сообщества, поскольку в целом часто отсутствует понимание правового статуса участников боевых действий и, соответственно, самого конфликта. Агрессия России против Украины имеет место в двух регионах: в Крыму и на Донбассе. Следствием этой агрессивной войны является оккупация и незаконная аннексия Крыма и оккупация отдельных районов Донецкой и Луганской областей (сокращенно – ОРДЛО) с продолжающимися боевыми действиями в этом регионе. Определение РФ, как агрессора и оккупанта официально закреплено в многочисленных резолюциях международных организаций – ООН, ОБСЕ, ПАСЕ и т.д. – наиболее важные резолюции с ссылками на первоисточник приведены в приложении.
Более того, уже после выхода книги, российская агрессия вышла на новый уровень – украинские военные суда были неспровоцировано обстреляны российскими оккупантами в Черном море в исключительной экономической зоне Украины, после чего захвачены. Экипажи были арестованы, включая раненных, и РФ, в очередной раз нарушая все мыслимые нормы права вооруженного конфликта, отказывается даже предоставлять украинским морякам статус военнопленных, пытаясь привлечь их к уголовной ответственности.
За пределами Украины уже достаточно хорошо известно об оккупации Крыма, однако, если не считать специалистов, мало что известно о продолжающейся российской агрессии на Донбассе. Даже несмотря на то, что различные международные резолюции и заявления четко определили данную ситуацию, как агрессию России и даже «продолжающуюся российскую войну против Украины» (ПАСЕ), фиксировали присутствие российских регулярных войск и прямо требовали их вывода, существуют различные альтернативные и вводящие в заблуждение термины, используемые для описания ситуации.
С одной стороны, некоторые определяют коллаборационистов и даже регулярные российские войска как «мятежников» и «сепаратистов» и нередко, как следствие, рассматривают ситуацию на Донбассе как «гражданскую войну», «действия сепаратистов» или «гибридную войну».
Другие маркируют коллаборационистов как «поддерживаемые Россией силы/сепаратисты» или «поддерживаемые Кремлем боевики», что хоть и определяет ситуацию как нечто большее, чем просто внутренний конфликт, все равно вводит в заблуждение, так как камуфлирует прямое участие в конфликте российских регулярных войск.
Иначе говоря, ситуация рассматривается либо в контексте внутреннего вооруженного конфликта (что в корне неверно), либо как наличие двух параллельных конфликтов – международного с РФ и внутреннего с некими «сепаратистами» (ситуация на востоке Украины именно в таком ключе пока рассматривается даже Международным уголовным судом), что тоже вводит в заблуждение. Таким образом, для понимания ситуации крайне важно, чтобы стороны в конфликте были правильно определены в глазах общественности и международного сообщества.
Авторы считают, что категорически неверно рассматривать ситуацию на Донбассе, как отдельный конфликт. На самом деле это продолжение российской агрессии, которая была начата в Крыму. С самого начала конфликта на Донбассе российские Силы Специальных Операций (ССО), которые являются частью регулярной российской армии, принимали активное участие в захвате зданий и раздаче оружия коллаборационистам. Помимо ССО в Украину были направлены российские ЧВК, которые действуют под прямым контролем государства, а также был организован (в том числе через российские военкоматы) рекрутинг и отправка в Украину так называемых «добровольцев». Уже не для кого не является секретом, что непосредственно боевые действия на востоке Украины были развязаны полковником ФСБ Гиркиным (выступающим под псевдонимом Стрелков), который принимал активное участие и в захвате Крыма.
Начиная с лета 2014 года в конфликте начали принимать непосредственное участие сухопутные войска и ВДВ РФ, причем это участие заключалось как в безнаказанных обстрелах украинской территории с территории РФ (ВС Украины не могли отвечать на эти обстрелы из-за опасения спровоцировать более масштабное вторжение), так в прямом вторжении на территорию Украины. Максимальное участие регулярной российской армии – по разным оценкам от 8 до 12 усиленных БТГ, отмечалось во время Иловайских событий, а также во время штурма Дебальцево. Кроме этого, РФ активно поставляла оружие (включая тяжелое) местным коллаборационистам, в т.ч. образцы вооружения, которые никогда не состояли на вооружении ВС Украины. Этот момент принципиален в связи с тем, что пособники оккупантов пытались объяснить наличие у них тяжелых вооружений тем, что они якобы захватили его в боях против армии Украины.
С полным списком частей и подразделений российской армии, которые принимали участие в войне против Украины, а также предоставленной коллаборационистам военной техники, можно ознакомиться в базе данных Inform Napalm. Информация переведена на многие языки мира, включая украинский, русский и английский. Сами коллаборанты неоднократно отмечали, что именно присутствие регулярных российских войск было решающим для победы в боях. На начальном этапе конфликта РФ не утруждала себя даже тем, чтобы найти местных коллаборантов для занятия руководящих политических должностей. Например, первым так называемым «Председателем Совета министров Донецкой Народной Республики» был гражданин России Александр Бородай, тесно связанный с российскими спецслужбами. Отдельно стоит отметить так называемые «гуманитарные конвои» РФ, которые под прикрытием гуманитарной деятельности активно используются для доставки на оккупированные территории оружия и боеприпасов, а также для вывоза погибших российских военнослужащих.
Если на начальном этапе войны, воспользовавшись неразберихой военного времени на оккупированных территориях и действовали отдельные неподконтрольные Кремлю бандформирования, то за последние годы все военные подразделения коллаборантов были взяты под полный контроль российским командованием и сведены в два корпуса – так называемые «1-й армейский корпус ДНР» и «2-й армейский корпус ЛНР». Оба корпуса по факту являются частью недавно воссозданной 8-й гвардейской общевойсковой армии РФ.
Вопрос заключается в том, можем ли называть пособников (коллаборационистов) российских агрессоров – «сепаратистами»? Очевидно, что нет. С таким же успехом «сепаратистами» можно было бы назвать войска генерала Власова или режим маршала Петена, которые контролировали некоторые территории во время Второй мировой войны. Но всем было ясно, что держатся они лишь за счет поддержки Вермахта.
Вот и в данном случае термины – «сепаратисты», «ополченцы» и, как следствие, «гражданская война» введены в оборот российской пропагандой намеренно, чтобы закамуфлировать участие в конфликте РФ и представить войну, развязанную Россией, как внутреннее дело Украины.
Приложение:
General Assembly of the United Nations:
“Territorial integrity of Ukraine”, A/RES/68/262, Resolution adopted by the
General Assembly on 27 March 2014.
“Situation of human rights in the Autonomous Republic of Crimea and the city
of Sevastopol (Ukraine)”, A/RES/71/205, Resolution adopted by the General
Assembly on 19 December 2016.
“Situation of human rights in the Autonomous Republic of Crimea and the city
of Sevastopol, Ukraine”, A/RES/72/190, Resolution adopted by the General
Assembly on 19 December 2017.
Office of the United Nations High Commissioner for Human Rights:
“Situation of human rights in the temporarily occupied Autonomous Republic of
Crimea and the city of Sevastopol (Ukraine), 22 February 2014–12 September 2017”.
Parliamentary Assembly of the Council of Europe:
“Recent developments in Ukraine: threats to the functioning of democratic
institutions”, Resolution 1988 (2014).
“Reconsideration on substantive grounds of the previously ratified credentials of
the Russian delegation”, Resolution 1990 (2014).
“The progress of the Assembly’s monitoring procedure (October 2013–
September 2014)”, Resolution 2018 (2014).
“Challenge, on substantive grounds, of the still unratified credentials of the
delegation of the Russian Federation”, Resolution 2034 (2015).
“Missing persons during the conflict in Ukraine”, Resolution 2067 (2015).
“The humanitarian concerns with regard to people captured during the war in
Ukraine”, Resolution 2112 (2016).
“Political consequences of the Russian aggression in Ukraine”, Resolution 2132
(2016).
“Legal remedies for human rights violations on the Ukrainian territories outside
the control of the Ukrainian authorities”, Resolution 2133 (2016).
“Humanitarian consequences of the war in Ukraine”, Resolution 2198 (2018).
Parliamentary Assembly of the Organization for Security and Cooperation in
Europe:
Resolution on clear, gross and uncorrected violations of Helsinki Principles by
the Russian Federation.
Resolution on the continuation of clear, gross and uncorrected violations of
OSCE commitments and international norms by the Russian Federation.
European Union:
EU statement on “Russia’s Ongoing Aggression against Ukraine and Illegal
Occupation of Crimea”, PC.DEL/1558/16, 11 November 2016.
International Criminal Court:
Office of the Prosecutor, Report on Preliminary Examination Activities 2016.
Office of the Prosecutor, Report on Preliminary Examination Activities 2017.
International Court of Justice:
Application of the International Convention for the Suppression of the
Financing of Terrorism and of the International Convention on the Elimination
of All Forms of Racial Discrimination (Ukraine v. Russian Federation), Order
of 19 April 2017.
Permanent Court of Arbitration:
Arbitration between Everest Estate LLC and Others as Claimants and The
Russian Federation as Respondent, Press Release of 9 May 2018.
Government of The Netherlands:
MH17: The Netherlands and Australia hold Russia responsible, News Item of
25 May 2018.
G7:
The Charlevoix G7 Summit Communiqué of 9 June 2018.
4 Comments
Pingback: СМИ: Евген Цыбуленко "Почему их нельзя называть «сепаратистами»?" в 2018 году | Дебальцево, Украина, новости за Январь 2019 года!
Pingback: Почему их нельзя называть «сепаратистами»? — verum in caeco est (с)
Pingback: Почему их нельзя называть «сепаратистами» ?
Roman Serbyn
The aim of separatism is the creation of a SEPARATE state. Separatists do not want to simply leave an existing state; they want create their own independent state, separate by sovereingty from all others. When some people decide to leave one state and join another it is not correct to call them separatists. In fact they are «annexationists». There were and still are many political movements which can be legitimately called «separatist. The Catalan separatists wanted to set up independent (SEPARATE) Catalonia. The Russian interventionists and their collaborators in Crimea never intended to set up independent Crimea but from the outset wanted to annex it to Russia. The same is true for the Russian intrigue in the Donbas. From the very start, the aim was to attach Donas and as much as possible of the rest of Ukraine to Russia. There were thus annexationists, only camouflaging as «separatists».