Как завершить национальную революцию?

Вадим СидоровДата: Июль 19, 2019Рубрика: История, Культура, Общество, Политика, Этника

Фото: акция движения «Весна» в Петербурге

Глава из книги «Незавершенная революция», готовящейся к печати

Мир вступает в постнациональную эру, и русским тоже предстоит принять участие в этом процессе, о чем будет наш завершающий разговор в рамках этого цикла. Но от того, в каком качестве они это будут делать и в каком состоянии находиться к тому моменту, зависят перспективы и их самих, и в значительной степени становления самого постнационализма.

Один раз русские в нарушение принятых ими же за основу принципов марксизма уже попытались, минуя капитализм и буржуазную демократию, прыгнуть сразу в социализм. У этого прыжка было еще одно измерение — форсированный интернационализм, то есть, попытка миновать стадию национальной революции в отношении самих русских как осевого народа марксистско-ленинского проекта, превратив их в рафинированных интернационалистов. Чем это кончилось, известно — в итоге русские вернулись к своей «имперской ситуации», жертвой которой стал красный интернационалистический проект, а они сами, будучи деформированными неудачным утопическим экспериментом, застряли в исторической эпохе, которую так или иначе покинули все ныне уже пост-имперские нации Европы.

Этот прецедент крайне важен в начале XXI века, когда о перспективах постнационализма говорится примерно так же, как в начале XX века говорилось о перспективах социализма. Ибо до тех пор, пока на просторах Северной Евразии не будет решена задача становления гражданских наций, ее осевая общность не только не сумеет стать агентом постнационализма, но будет выступать по отношению к нему диверсантом или инверсантом, также как она была ими по отношению к социализму. Поэтому, пока гражданские нации не победят имперский народ в самих русских, от них как квазинациональной субстанции будет исходить угроза не только пытающимся освободиться от этой империи нациям, но и процессу перехода в постнациональную фазу, который будет тормозиться порождаемыми этим противоречиями.

Невольно ставший врагом сталинской империи и остающийся жупелом для ее преемников, генерал Андрей Власов звал «к борьбе за завершение национальной революции». При этом в отличие от многих из тех, кто использует этот термин сегодня, в Пражском манифесте КОНР он четко озвучил, и что нужно завершать, и как именно нужно завершать, главной задачей сформулировав «возвращение народам России прав, завоеванных ими в народной революции 1917 года», имея в виду революцию Февральскую.

Но как Февральская революция соотносится с национальной революцией? С одной стороны, непосредственно — для тех наций, что стали обретать свою субъектность в ходе нее и чаяния которых решило удовлетворить Учредительное собрание, провозгласившее превращение России в федерацию. Однако проблема в том, что собственно Русская революция не захотела принять форму национальной революции и продолжилась как революция имперская, результатом которой стало воссоздание империи на новой идеократической основе.

Генерал Власов и его идеологи совершенно правильно (хотя скорее всего и вынуждено — под давлением немцев, требовавших от них компромисса с нерусскими национальными силами) апеллировали как к Февралю, так и к необходимости завершения национальной революции, оборванной Октябрем, в том числе для русских. Но концептуально они не смогли сформулировать тот маршрут национальной революции для русских, который стихийно начал просматриваться во время гражданской войны с большевизмом в виде возникновения множества локальных русских образований. Источником русской национальной революции для них оставался «весь» русский народ, что логично на первый взгляд, но, как говорят американцы, «так не работает», потому что геополитическая субъектность русских проявляет себя либо как едино-имперская, либо как множественно-локальная, что требует надлежащего осознания.

Такое осознание первыми осуществили два русских национально-революционных теоретика — Петр Хомяков и Алексей Широпаев.

Профессор Петр Хомяков начинал свою идеологическую активность еще на заре 90-х годов прошлого века как убежденный сторонник сворачивания русскими империи и перехода к национальному государству. Его лозунг той поры (и название соответствующей статьи) — «Империя против нации» позже, в нулевые годы нашего века развился в еще более радикальную формулировку «Русь против России». После неудачных попыток организовать национально-революционное движение в России в середине — конце нулевых годов (прямо скажем, что практиком он был куда менее ценным, чем теоретиком), Хомяков бежал от преследований ФСБ в Украину, где еще в 2009 году при поддержке Дмитрия Корчинского провел Съезд радикальной русской оппозиции. Не приходится сомневаться, что доживи он в Украине до Майдана, он бы автоматически стал лидером как минимум националистической части русской эмиграции и добровольцев. Однако, по личным обстоятельствам он решил совершить вылазку в Россию в 2011 году, где был вычислен ФСБ, осужден, отправлен в лагерь, в котором «таинственным образом умер» за несколько месяцев до своего освобождения летом 2014 года, когда с высокой вероятностью мог отправиться в Украину, где только-только стали востребованы его идеи.

Пётр Хомяков под арестом

Что, однако, интересно и важно для нас в творчестве профессора Хомякова последних месяцев его жизни на свободе, это те радикальные выводы, к которым он пришел. В своей работе «Преодоление национализма» он как русский националист к тому времени уже с 30-летним стажем с горечью констатировал, что именно т. н. русский национализм или русский патриотизм в их исторически сложившемся виде стоят на пути у превращения русских в буржуазную нацию и являются в таком качестве удобным инструментом враждебного ей государства.

Не национализм должен вести русские массы на борьбу с новыми чекистскими феодалами. А русское народно-освободительное движение. Русское. Непременно народное. Но не национальное. Ибо нация, или несколько наций, сформируются только в антифеодальной борьбе,

— расставлял приоритеты Хомяков.

Далее он развивал свою мысль:

О том, что народ и нация — понятия разные, говорено уже сотни раз. Интерпретации этих терминов и разъяснению их разницы посвящено множество работ. Разумеется, имеются разные трактовки этих вопросов. Мы не будем уходить в теоретические дебри. Заметим лишь, что в целом так или иначе признается, что нация — понятие более позднее. В нацию превращается не каждый народ. Нация формируется на базе народа, но не всегда одного. Иногда несколько народов образуют нацию. И т.д., и т.п.

Примеров тоже масса. Не будем перечислять все. Отметим лишь некоторые в качестве иллюстрации вышеизложенного. Швейцарцы — нация, сформированная на базе групп, принадлежащих к немецкому, французскому и итальянскому народам. Тем не менее, нация сплоченная и успешная. Об Америке уже не говорю. Многие сейчас не считают американцев единой нацией. Но это сейчас. А вот выходцы из Англии, поднявшиеся на борьбу против Англии, сформировали нацию в США. И несмотря на единые народные корни, эти нации разделились после войны за Независимость капитально.

…Итак, если посмотреть с этой точки зрения на русских, являются ли русские нацией? Нет. Народом являются, но нацией нет. Для нации мало иметь общие этнические корни. Для формирования нации надо, чтобы снизу, именно снизу, пошел процесс выполнения какого-то общего дела. Например, достижения независимости. Наподобие того, что добились США от Англии, или Куба от Испании. Или выполнить какой-то цивилизационный проект. Но выполнить САМИМ, а не из-под палки надсмотрщика. Для чего? Чтобы в процессе выполнения этого проекта добровольно собрались люди одного склада. Не только, и даже, возможно, не столько одной крови, но одного склада характера. С одними идеалами и одной системой ценностей.

Так создавались все те, кто стал нациями. Те, кто это не прошел, остались народами. Пусть и великими народами, как русский. Но народами, а не нациями.

Поэтому русским еще предстоит стать нацией. Или, кстати, несколькими нациями. Почему несколькими? Да хотя бы потому, что очень трудно найти общие интересы у российских южан и сибиряков. Если не будет внешней агрессии, и если не будет давления государства, то какой общий проект может быть у жителей черноморских курортов и сибиряков? Какие совместные интересы объединят их? Объединят снизу, по доброй воле? Тем более, какие общие интересы могут быть у Москвы и любого другого региона РФ?

…Я прямо-таки вижу, как поднимаются Дальний Восток, за ним Сибирь, за ней Урал. Как в Приморье пробираются из Центральной России все, «кто хочет жить, кто весел, кто не тля». Как в этом краю собирается цвет русского народа. И формирует нацию. Нацию, которая завоюет себе право на свободу и народовластие, и будет презирать имперских паразитов и имперское быдло из Москвы и Питера. А сами выходцы из Москвы, добравшиеся до Приморья и Приамурья и своею кровью заслужившие право быть частицей этой новой свободной нации, наиболее яростно и непримиримо будут относиться к империи и имперцам.

Так же сформируются и сибиряки, а потом уральцы.

А жителям Центральной России предстоит нелегкий выбор — стать Русью, или остаться Московией. Кто-то выберет первое. Кто-то второе. И нет более приемлемого для всех выхода, чтобы разойтись территориально. Иначе просто войне не будет конца. А так, допустим, Ярославщина — Русь, Подмосковье — Московия. Впрочем, могут быть разные варианты. Мы просто привели гипотетический пример.

Вот так и сформируются полноценные нации на построссийском пространстве. Нации, спаянные внутри себя одними идеями, с одним менталитетом, одними общими интересами. Отличающиеся от тех, кто сделал другой выбор.

К схожим выводам по мере своей эволюции пришел Алексей Широпаев, который в отличие от Петра Хомякова в 90-е годы был национал-патриотом имперского типа. Уже в 2001 году, однако, он издает книгу с провокационным названием «Тюрьма народа», переиначив таким образом ленинскую характеристику России как «тюрьмы народов» применительно к русским. В 2012 году в публикации «Заметки о русском вопросе» он пришел к тем же выводам, что Хомяков:

Попытаемся разобраться, что же делает русский вопрос таким сложным, запутанным, почти неразрешимым? Мне представляется, проблема в следующем. Россия на протяжении всех пяти веков своей истории всегда была империей. У нее нет иной истории, кроме истории имперской. Само начало России в конце 15-го столетия есть продолжение империи — Орды. История русского народа за последние пятьсот лет — это история имперского народа, не имевшего других смыслов, кроме служения империи. Тот русский народ, который мы знаем, сформирован империей, имперской историей. Русские националисты хотят, чтобы Россия была нормальным национальным государством, а русские — нормальной нацией. Но можно ли это сделать на основе имперского наследия — государственного и этно-культурного?

Русские националисты считают, что необходимо объявить Россию государством русского народа. Но может ли Россия стать таковым по существу? Может ли возникнуть национальное государство, повторяю, на основе имперского наследия? Может ли стать нормальной нацией народ, все мифы, все смысловые коды которого сформировались в имперской истории и в имперском государстве?

…По существу русские националисты, призывающие сделать Россию русским национальным государством, намереваются, говоря словами В. Соловья, «национализировать имперскую политию», что подрывает «базовые принципы» исторической российской государственности. Русские националисты хотят соединить несоединимое, построив национальное государство на имперском базисе. При этом и сам русский народ, к которому они апеллируют, остается имперской квази-нацией с соответствующей ментальной системой смыслов и мифов. Очевидно, что у квази-нации не может быть осознания своих национальных интересов. Нет подлинной нации — значит, нет и ее интересов. Русский национализм в таком ракурсе довольно химеричен идеологически и крайне реакционен политически. Единственное, на что его хватает — это быть «на подхвате» у имперской власти по мере надобности. Соответственно, решение русского вопроса лежит не в плоскости национализма в обычном его понимании. Такой национализм неспособен осмыслить и решить русский вопрос, который слишком запутан и запущен исторически.

Алексей Широпаев

Ветеран русского национализма, Широпаев ставит на нем крест также, как и Хомяков:

…русский национализм, апеллирующий к актуальной русской этничности, актуальной «русскости», неизбежно становится имперским. Проблема не только в империи. Сама русская этничность, большая «русскость», сложившаяся исторически, генерирует империю и определяет соответствующее положение русского народа как «имперской нации». Это некий заколдованный круг: империя эксплуатирует русский этнический ресурс, а тот в свою очередь воспроизводит и укрепляет империю».

Отсюда и радикальные выводы:

Поэтому русским недостаточно освободиться от империи. Им нужно освободиться от актуальной «русскости», решительно переосмыслив себя. Перед русским народом стоит задача исторического перерождения в совершенно новом, неимперском качестве.

Мало осознать, что российская государственность — это имперский пережиток, архаичное наследие царей, исторический реликт. Важно понять, что и сама актуальная большая «русскость» есть продукт империи, один из ее неофициальных или полуофициальных (на уровне известного сталинского тоста) базовых институтов. Парадокс: несмотря на наднациональный и даже антирусский характер империи, последняя срослась с русским народом настолько, что уже порой их трудно разделить. Налицо длительное взаимное врастание империи и русского народа друг в друга. Паразит (империя) уже настолько сросся со своим донором, что тот почти не мыслит себя самостоятельным субъектом, отдельным телом. Донор сливается с паразитом — это и создает устойчивую иллюзию России как «страны русских», «русского государства», придает империи русское лицо. Русский народ как бы растворен в России в качестве безликой, не имеющей ни собственной воли, ни собственных интересов этномассы, связующей огромные пространства и различные этносы.

Практические предложения Широпаева тоже схожи:

Как же русским стать нормальным народом? Для этого необходимы две взаимообусловленные вещи: новая концепция России (НКР) и новая концепция русского народа (НКРН).

НКР рассматривает будущую Россию как равноправную федерацию, скреплять которую будет не какая-либо «имперская нация» и не федеральный центр, а федеративный договор между субъектами — национальными республиками. Задача русского народа — занять свое место в этой новой федерации, самоопределиться в России, став равноправным субъектом права. Но он не может это сделать в своем нынешнем качестве, определяемом актуальной большой «русскостью». Русская республика, созданная на основе имперской общерусской этничности, неприемлема для НКР: эта огромная русская республика, субъект-монстр, нелепо растянутый от Балтики до Тихого океана, неизбежно будет воспроизводить имперскую матрицу и прежнюю историческую парадигму. Поэтому необходимо создание в составе федерации нескольких, предположительно семи русских республик на основе регионального и субэтнического самосознания — тут мы вплотную подошли к теме НКРН.

Разумеется, речь не идет о попытке «разделения» русского народа. НКРН — это попытка разорвать роковую (для русских) взаимосвязь империи и «имперской нации», радикально сменить русские смысловые коды и, прежде всего, снять ментальную установку на «великую страну» с центром в Москве. Несколько русских республик, пребывающих наряду с другими нацреспубликами в составе новой федерации, наверняка будут тесно взаимодействовать друг с другом на основе добровольных горизонтальных связей. Такой «многополярный» русский народ приобретет динамизм, креативность, возможность развития и трансформации в нормальную политическую нацию. Не исключено, что в перспективе это приведет к возникновению нескольких русских политических наций, которые в рамках обновленной Российской федерации образуют некое свое особое содружество.

В принципе, здесь и замыкается круг, прочерченный по траектории от отправного тезиса генерала Власова о необходимости завершения национальной революции, началом которой он видел Февраль 1917 года. Тогда, в феврале пробудились нерусские политические нации, однако Русская революция, приняв имперскую форму, сожрала их. А так как история показала, что выходом из этого имперского тупика не может быть единая русская нация, и что русские теоретически способны принять форму гражданской нации только во множественном виде, отсюда и следует вывод — завершением национальной революции, начатой в Феврале 1917 года, должно быть образование множества наций, в том числе и этнически русских. Иначе говоря, национальная революция для современных русских — это революция множества наций, а не одной.

Федералистская революция наций станет кульминацией всей истории русского освободительного движения, генеалогия которого включает в себя всех политических предков, боровшихся за волю и субъектность русского человека и общества, будь то эсеры, народовольцы, Бакунин, Герцен, декабристы или славянофилы, евразийские герильи XVIII столетия, бунты стрельцов, движения времен т. н. Смуты. Но ее идеологическими папой и мамой являются, конечно, Комитет Освобождения Народов России и Учредительное собрание с последующими комитетом его участников (Комуч) и Уфимской директорией.

Логика врагов или просто оппонентов освободительного движения заключается в том, что все перечисленные силы в итоге проиграли, то есть, были, как сейчас говорят, лузерами, тогда как русский народ сделал ставку на победителей, будь то московские цари, петербургские императоры, большевики, Сталин и Путин. Однако мы исходим из того, что многовековая история этих победителей и заданная ею логика развития уже исчерпаны, поэтому то, что казалось или даже продолжает казаться победоносным, теперь тянет на дно, а потому, единственная возможность освободиться от этих гирь — отвязать их и плыть в противоположном направлении, вдохновляясь теми, кто это пытался делать раньше, когда это еще было фальстартом.

Прорастание корней, зацементированных империей, может быть одним из направлений деколонизации наряду со становлением горизонтальных (локальных, региональных) и вертикальных (консорциалистских) идентичностей в пространстве русских языка и этники. Весьма перспективен в этом смысле проект Меряния, который не противопоставляет русскую, точнее, великорусскую идентичность идентичности и укладу сохранившихся автохтонных народов северной и центральной Великороссии, а пытается ревитализировать ее через осознание ее реальных субстратных, автохтонных корней. Для западной части великорусов это мог бы быть проект Кривия, как оживляющий корни их самих, так и наводящий мосты с их родственниками — белорусами и балтами. Для восточных великороссов, соответственно, это Вятский проект, причем, в рамках этих реконструкций было бы плодотворно проследить взаимосвязи идентичности и наследия субстратных племен и последующих княжеств, возникших на территории их обитания, чья самобытность абсолютно затерта москвоцентричной русской историографией. Еще в большей мере это касается территорий поздней колонизации, таких как Урал и Сибирь. Впрочем, что касается последней, реконструкторские инициативы ее областников имеют давнюю историю и весьма плодотворны.

Да, мы в России далеко не уйдем без становления политических или гражданских наций как рамки республиканского политического сообщества. Но классическая модернистская «нация», особенно континентального европейского типа, предполагающая жесткую языковую, культурную и этническую гомогенизацию пространства — это не совсем то, что подойдет нашей гетерогенной, мультиэтнической и мультиконфессиональной Северной Евразии. Политическая нация как синоним республиканского политического сообщества, включающего в себя людей не столько по принципу этничности, сколько по принципу гражданской лояльности — это оптимальная возможность пройти между Сциллой и Харибдой на этом пространстве. И вполне соответствующая постнациональной перспективе, о которой говорилось в начале главы.

Конкретно для русских переход к такому пониманию должен закрыть имперскую тему т. н. «разделенного народа». На английском, испанском или арабском языках говорят граждане множества стран, но никто не считает их «разделенными народами».

Плюралистическое многорусье (термин А. Широпаева), в рамках которого люди русского происхождения и языка вместо того, чтобы оставаться холопами империи, обретут свою реальную политическую субъектность во множестве новых стран – это и станет успешным завершением национальной революции.