Как «единая и неделимая» Россию погубила

Фото: белогвардейский бронепоезд, 1919.

Общее место во всех рассуждениях о гражданской войне 1918-1922 гг. в России – неумение/нежелание вождей Белого движения достигнуть компромисса с националистической контрреволюцией окраин бывшей Российской империи для совместного разгрома большевиков. Не раз доходило до того, что белогвардейцы воевали одновременно и с красными, и с национал-демократами (украинскими и латышскими), против которых одновременно вели боевые действия большевики.

Стратегически важнейшими для антибольшевицкого движения являлись национальные формирования Польши, Финляндии, Украины, Латвии и Эстонии. При этом только с последней белогвардейцам удалось наладить в некоторых пределах тактическое взаимодействие.

Но вначале – о том, как лозунг «единой неделимой России» стал своеобразным символом веры Белого движения. Истоком его является лозунг Французской революции – «Республика единая и неделимая». Однако в начале ХХ века в России он стал программным требованием черносотенных партий, отстаивавших «единство и неделимость» империи перед лицом требований автономии различных народностей. Являясь по своим социальным и психологическим истокам движением, прежде всего, военным и зарождаясь во многом как отрицание Февральской революции, Белое движение воспроизводило привычную матрицу царской армии и бывших сторонников самодержавия в своих идеологических установках. Потому возникавшие в рамках российского антибольшевицкого движения федеративные проекты находились вне белогвардейского мейнстрима.

Потребовался ряд жестоких поражений и смена высшего руководства, чтобы новый вождь Белого движения генерал Врангель смог заявить летом 1920 года:

Будущая организация России должна быть основана на договоре, заключенном между политическими новообразованиями, фактически существующими. Воссоединение различных частей России, в настоящее время разъединённой, в широкую федерацию, должно быть основано на свободно заключенном договоре, исходящем из общности интересов, и, в первую очередь, экономических потребностей. Такая политика ни в каком случае не старается добиться объединения силой.

(Из письма Главнокомандующего Русской армией генерала П.Н. Врангеля председателю Совета Министров Франции А. Мильерану, переданного через П.Б. Струве 20 июня 1920 г.)

Однако время было упущено, да и на практике Врангель не смог найти общего языка с тем же Петлюрой, например.

Врангель задним числом жёстко критиковал политику своего предшественника, генерала А.И. Деникина, в том числе за его нетерпимость к русским офицерам, силою вещей бывшим вынужденным временно служить национальным антибольшевицким политическим образованиям (в особенности, Украинской державе гетмана П.П. Скоропадского). Однако это отношение Деникина самым непосредственным образом вытекало из психологии большинства участников Белого движения – тех, кто был у его истоков, и ещё неизвестно, как сам Врангель в тот момент расценивал такую политику.

Непримиримый взгляд «добровольчества» на украинский вопрос наглядно характеризовало воззвание Деникина, выпущенное им в августе 1919 года, перед тройным сражением за Киев между большевиками, русскими белогвардейцами и украинцами. Это воззвание, как свидетельствует Деникин, было подготовлено известным до революции либеральным юристом, членом ЦК кадетского партии П.И. Новгородцевым.

Желая обессилить Русское государство, прежде чем объявить ему войну, немцы задолго до 1914 г. стремились разрушить выкованное в тяжёлой борьбе единство русского племени.

С этой целью ими поддерживалось и раздувалось на юге России движение, поставившее себе целью отделение от России её девяти южных губерний, под именем «Украинской державы». Стремление отторгнуть от России малорусскую ветвь русского народа не оставлено и поныне. Былые ставленники немцев – Петлюра и его соратники, положившие начало расчленению России, продолжают и теперь совершать своё злое дело создания самостоятельной Украинской державы и борьбы против возрождения единой России.

Однако же от изменнического движения, направленного к разделу России, необходимо совершенно отличать деятельность, внушённую любовью к родному краю, к его особенностям, местной старине и его местному народному языку…

Оставляя государственным языком на всём пространстве России язык русский, считаю совершенно недопустимым и запрещаю преследование малорусского народного языка. Каждый может говорить в местных учреждениях, земских, присутственных местах и суде по-малорусски. Частные школы, содержимые на частные средства, могут вести преподавание на каком угодно языке. В казённых школах, если найдутся желающие, могут быть учреждаемы уроки малорусского народного языка в его классических образцах. В первые годы обучения в начальной школе может быть допущено употребление малорусского языка для облегчения учащимися усвоения первых начатков знания. Равным образом не будет никаких ограничений в отношении малорусского языка в печати.

Комментарии, как говорится, излишни. И Деникин, и его ближайшие политические советники на полном серьёзе расценивали этот манифест как весьма либеральный и считали, что он настроит украинское население в пользу Добровольческой армии! Это тоже не нуждается в дополнительных комментариях…

Летом 1919 года вся украинская земля буквально горела под ногами большевиков! И какой же политической близорукостью, если не сказать – идиотизмом, надо было страдать, чтобы после сравнительно лёгкого (благодаря народным восстаниям) занятия Украины привлечь весь этот огонь на себя, как это сделал Деникин со своей царистской русификаторской (а также помещичьей антикрестьянской) политикой!

Но было бы неверно считать всё Белое движение одинаковым в своих проявлениях в отношении национально-демократических устремлений бывших имперских окраин. Как уже говорилось, в Эстонии было налажено взаимодействие между белогвардейской Северо-Западной армией (командующие вначале генерал А.П. Родзянко, затем генерал Н.Н. Юденич) и армией Эстонской республики. Эстонские части прикрывали правый фланг Северо-Западной армии во время её похода на Петроград, успешно действуя на псковском направлении.

Сотрудничество осложнялось полным нежеланием главнокомандования Северо-Западной армии делать публичные заявления о признании независимости Эстонии. Положение тем более парадоксальное, что Северо-Западная армия находилась на полном содержании Эстонского государства! Оно несколько сглаживалось тем обстоятельством, что образованное в августе 1919 года в Таллинне «Северо-Западное правительство», которому предстояло вступить в управление Петроградом после его взятия белыми, признало независимость Эстонии. Однако Юденич и данное правительство на практике действовали совершенно отдельно друг от друга.

Положение ещё больше осложнилось тем, что командир Русско-немецкого добровольческого корпуса в Латвии генерал П.Р. Бермондт-Авалов в октябре 1919 года, в самый разгар второго наступления войск Юденича на Петроград, начал военные действия против Латвийской республики. В результате эстонские части были отозваны своим правительством с антибольшевицкого фронта под Псковом для поддержки своих прибалтийских братьев и для отражения возможного нападения на Эстонию со стороны войск Авалова. Впрочем, наступление Юденича на Петроград постигла конечная неудача, главным образом, из-за собственных тактических ошибок, прежде всего – из-за того, что он не перерезал Николаевскую железную дорогу, по которой из Москвы в решающий момент были отправлены подкрепления «красному» Петрограду.

Нередко утверждают, что белогвардейцы потому не взяли Петроград, что не захотели привлечь на свою сторону регента Финляндии генерала К.Г. Маннергейма, гарантировав его стране независимость. Колчак в ответ на соответствующую просьбу Маннергейма якобы ответил: «Я Россией не торгую», тем дело и кончилось. На самом деле, такой обмен нотами не более, чем легенда, а дело обстояло значительно сложнее.

Не приходится сомневаться, что, в случае совместного удара белогвардейских войск с запада и финских войск с севера летом 1919 года Петроград был бы освобожден. На выборгском направлении у финнов была армия в 28,6 тыс. человек, а в Западной Карелии – 13,6 тыс. В это же время во всей 7-й большевицкой армии, которая, помимо границы с Финляндией, обороняла ещё и подступы к Петрограду от армии Юденича, насчитывалось 20,5 тыс. Однако многие почему-то забывают, что, в тот момент, когда армия Юденича впервые развернула наступление на Петроград, Маннергейм не был единоличным правителем Финляндии. Он, продолжая занимать пост регента, был лишь одним из кандидатов на выборах первого президента Финляндской республики. И, учитывая настроения населения, вовсе не желавшего большой войны (к тому же настроенного весьма социал-демократически), был вынужден действовать весьма осторожно.

Как известно, уже 3 июня 1919 года адмирал Колчак, номинально признаваемый белогвардейскими региональными правительствами в качестве «верховного правителя России», а западными державами – как ответственный лидер антибольшевицкого движения, издал ноту, в которой признавал де-факто правительство Финляндии, оговаривая, однако, что «окончательное же решение вопроса о Финляндии принадлежит Учредительному собранию». Учитывая, что белые признавали полный суверенитет этого будущего верховного органа власти, с правовой точки зрения Колчак был безупречен. Хотя практически он мог бы сделать и более решительный шаг навстречу полному и безоговорочному признанию независимости Финляндии.

В то же время на переговорах с английским эмиссаром об условиях своего активного участия в антибольшевицком движении Маннергейм просил повлиять на правительство Колчака в плане:

– безусловного признания независимости Финляндии как минимум в границах бывшего Великого княжества Финляндского;

– согласия на предоставление Финляндии выхода к незамерзающему порту на Северном Ледовитом океане (Печенга);

– согласия на проведение плебисцита в Восточной Карелии по вопросу о государственной принадлежности;

– автономии Архангельской и Олонецкой губерний (на тот момент занятых Северной белогвардейской армией);

– международного соглашения о демилитаризации Балтийского моря (последнее требование было обращено не только и не столько Колчаку, сколько всем великим державам и всем государствам региона).

Выставляя эти требования, Маннергейм учитывал как устремления своего народа, так и региональные особенности России. Его мнение о настроениях в Восточной Карелии получило подтверждение осенью 1919 года, когда, после ухода интервентов из Северной области, главнокомандующий Северной армией генерал Е.К. Миллер попытался провести мобилизацию в этой области и столкнулся с вооружённым сопротивлением населения.

Пожелания Маннергейма, доведённые до сведения Колчака, противоречили белогвардейской психологии, и «верховный правитель» не пожелал их выполнять, кроме уже упомянутого формального признания финляндской независимости де-факто.

25 июля 1919 года Маннергейм проиграл президентские выборы. Осенью 1919 года, во время второго наступления Юденича на Петроград, он признавался в своём опасении, что, если белые будут разбиты, то будущие поколения русских обвинят в этом позицию руководства Финляндии.

Однако следует заметить, что, если бы ещё в июне 1919 года, оставаясь регентом Финляндии, Маннергейм всё-таки двинул войска на Петроград в помощь первому наступлению Юденича и добился бы успеха, то, во-первых, у него наверняка было бы больше шансов выиграть президентские выборы; во-вторых, он получил бы хорошие стратегические позиции для территориального торга с будущим правительством России и вернее смог бы удовлетворить свои пожелания.

Несколько аналогичная ситуация сложилась с Польшей. Польские войска добились больших успехов на антибольшевицком фронте осенью 1919 года, заняв почти всю Белоруссию. Однако вслед за этим на время прекратили активные операции. Большевицкий военный историк Н.Е. Какурин выражал недоумение этим обстоятельством, указывая, что это был бы самый благоприятный момент для Польши удовлетворить свои пожелания о восстановлении границ 1772 года. Для этого войскам Пилсудского достаточно было нажать на большевиков в тот момент, когда армии Деникина ближе всего подошли к Москве, а Юденича – к Петрограду, и тогда советское руководство было бы готово согласиться на любые требования Польши.

Деникин считал, что между большевиками и поляками в этот момент было достигнуто некое тайное соглашение, благодаря которому поляки обеспечили большевикам свой нейтралитет на период решающей борьбы в гражданской войне. Впрочем, Деникину в любых действиях национальных демократов мерещилось предательство «единой великой России», и он делал вид, будто не понимает, что собственная политика совершенно зеркально должна была выглядеть в глазах добивавшихся независимости народов бывшей империи как посягательство на их долгожданную свободу.

Весьма вероятно, что Пилсудский надеялся получить у большевиков больше, чем он мог бы получить у победивших белогвардейцев, и что он без всякого секретного соглашения просто приостановил на пару месяцев активные военные операции против красных. Однако если так, то задним числом мы тоже имеем возможность упрекнуть его в недальновидности. Вновь, как и в случае с Финляндией, прецедент занятия территорий мог дать веский залог в последующих мирных переговорах с белыми, если бы те победили в гражданской войне.

Но, конечно, главной причиной такого нежелания национальных демократов действовать одновременно с вождями белогвардейцев против большевиков служила совершенно бескомпромиссная (до весны 1920 года) позиция Белого движения по вопросу о восстановлении территориальной целостности бывшей Российской империи (даже за вычетом из неё территорий Великого княжества Финляндского и Царства Польского).

В целом, на первом месте в белогвардейской идеологии всегда стояла не свобода народа, а привычный российский культ «великого» государства. Это предопределило исторический крах Белого дела, потому что большевики, создавая тоталитарное государство, значительно гибче подошли к делу. Их категорическое отрицание прежней формы такого государства было поначалу воспринято многими, особенно нерусскими народами бывшей империи, как освобождение. Большевики показали народам России фантом свободы, белые не смогли или не захотели сделать и этого.

Другие статьи автора:

• Антиутопия пандемии и как из нее выбираться?
• Политические последствия пандемии для РФ
• Космос и регионализм
• Символы региональной революции
• Исправление имперских имен
• «Дальний Восток» или Республики Тихоокеанского побережья?
• С чего начнется новое Учредительное собрание?
• Возможна ли Русская республика?
• Возможен ли подмосковный регионализм?
• Новая Украина на Дальнем Востоке
• Moscovia-2042
• Федералистская альтернатива в Белом движении