Когда китайцы называют свою страну Чжун Го – «срединным государством», мы по-добрососедски улыбаемся. Нет, мы не спорим, конечно. Мы-то знаем: на самом деле Середина Земли – это Иркутск. Историческая столица Байкальской Сибири.
Для людей, видевших Сибирь только на глобусе (вариант – в действительно качественных передачах National Geografic) может показаться непонятным: что это за Байкальская такая Сибирь? Дело в том, что Сибирь большая. И разная. Это далеко не «одна страна», это целая группа довольно разных стран. И тюменские урманы вовсе не одно и то же с горами и долинами Алтая, барабинские лесостепи вовсе не тождественны енисейским, а Якутия, хоть ее и зачислили в Дальневосточный федеральный округ (по глобусу, господа, по глобусу!) – более чем не одно и то же с Приморьем или Приамурьем.
Почему «середина»? Ну, наверное, потому, что географический центр Азии – чуть к западу от Иркутска, в Саянах. И что до любого моря (кроме Байкала, конечно) от нас – 4 тысячи километров. Впрочем, до Атлантики и все семь наберется. А еще, может быть, потому, что с одной стороны от Иркутска – тот самый Байкал, «око мира», с четвертью пресной воды планеты Земля. А с другой – «темя мира», Саянские горы, единственное место на Земле, которое никогда не было дном океана.
Воистину, «середина земли». Откуда куда ни двинься – до ближайших центров цивилизации тысячи и тысячи верст.
***
Иркутск – город «вредный». В смысле – со своим норовом, вечным критицизмом и определенным снобизмом. Достаточно прочесть вот такую «заставку», которую нередко увидишь где-нибудь в офисе или в общественном месте:
Иркутская область самая лучшая область на планете, а остальные просто нам завидуют!!!
- Ведь только у нас люди настолько интеллигентны, что никогда не матерятся, а сразу лезут в драку.
- Это у нас за 7000 км от Москвы — московские цены.
- Только у нас гаражи стоят как сами машины.
- Это у нас зимой -40, а летом +40.
- Ты Иркутянин если:
- Не знаешь хороших дорог.
- Завидуешь ценам на бензин в других регионах.
- С гордостью говоришь: «Полчаса после работы и на Байкале!»
- В командировках с тебя ждут омуля.
- Ты, не брезгуя, пьешь воду из под крана с наслаждением.
- Знаешь что река не замерзает зимой, даже при -40.
- Ты оставляешь свет в квартире, уезжая надолго и не думаешь о цене кВт/ч.
- Словосочетание «Бурятские позы» не вызывает у тебя улыбку, а лишь обильное выделение слюны.
- У тебя не патроны на даче, а дача в Патронах.
- Живёшь всего за 100 км от Мальты.
- При землетрясениях меньше 6 баллов только лениво переворачиваются на другой бок…
Да, кстати. Слово «Иркутск» происходит от бурятского «Эрхуу». Именно то самое – «вредный, хитроватый, себе на уме». Так называется на бурятском языке река Иркут (заслуженно), это имя унаследовал и город (и честно его отрабатывает).
***
Иркутская «вредность» имеет много проявлений. Например, в виде своеобразного мирового рекорда. Ну, может, не мирового, но общероссийского точно. За 24 года, что существует в РФ институт губернаторов, чаще всех менялись главы региона именно в Иркутской области. Сейчас у нас уже седьмой, после 1993 года, губернатор. Причем лишь один из них полностью «отбыл» полный срок полномочий (даже два, если быть точным). На долю всех остальных шести пришлось 18 лет. В общем, это уже своего рода правило: иркутский губернатор более-менее прочно «сидит» на своем месте год, на второй год начинается его свержение, и на третий он уходит в отставку.
При этом стандартным среди обвинений в его адрес является то, что губернатор не смог «консолидировать элиту» для решения проблем региона. Вообще-то это не так. Просто иркутская элита консолидируется только для одного. Чтобы свергнуть губернатора. Тут она, элита, демонстрирует сплоченность и целеустремленность. Как только свергнут – сразу снова все разбегаются по своим делам. Пока не настанет время свергать очередного. Это касалось и избранных, и назначенных губернаторов. Хотя, конечно, к «варягам» отношение хуже.
Заглядывая в глубь веков, понимаешь: тогда, в царские времена, было то же самое. И царские губернаторы в Иркутске долго не держались, и находились в вечном конфликте с местными «центрами силы». Которых на самом деле много, и разных.
Часто бывая в других городах Сибири, понимаю, отчего так. Вот, к примеру, Омск. Большой и древний город, с богатейшей историей. И очень лояльный своему губернатору. Рискну предположить причину. Что такое Омская область? Это «блюдечко», в центре которого расположен полуторамиллионный Омск – в нем живет больше половины населения области. И больше нет в ней ни одного города размером хотя бы с Нижнеудинск. Почти так же в Новосибирской области – там, правда, есть и довольно крупный Бердск, но он своей «особой физиономии» не имеет, будучи полностью в тени своей столицы. Территориально громадный Красноярский край по сути – огромная «пустая земля». В которой есть Красноярск, с окружающей его «свитой» средних городов – Канск, Ачинск, Дивногорск. И в общем все (далеко на севере Норильск, но это отдельная тема).
А в Иркутской области региональная столица, при всех своих «бонусах» (чиновный, купеческий, промышленный, культурный центр) вовсе не «довлеет» над регионом. Соседний с Иркутском Ангарск (всего-то 60 км) традиционно смотрит на иркутян с легким снисхождением. Ну как же – город ядерщиков и нефтехимиков, там всегда и благоустройство было лучше, а в советские времена и снабжался Ангарск намного богаче. Северный «промышленный пояс» – Братск и Усть-Илимск – вообще всегда себя считали особой аристократией. Заработки там от иркутских отличались раза в два, да и подчинялись они областным властям с великим скрипом. Окружающий Иркутск с трех сторон Бурятский округ – вообще «особый мир», крестьянская страна, которая демонстрирует внешнюю лояльность, но всегда живет своим укладом, и на указания областного центра внимания мало обращает. Такой вот исторический «полицентризм» существовал здесь всегда, и это всегда доставляло изрядно головной боли властям региона.
Тем более, что у этих «центров силы» действительно всегда хватало сил чтобы обуздывать излишнюю ретивость губернаторов, будь то царских, будь то советских секретарей обкомов, будь то нынешних «назначенцев Кремля». Еще в XVIII веке иркутские купцы фактически монопольно держали в своих руках всю торговлю чаем из Китая – в Россию и далее в Европу. Там, конечно, им приходилось делиться с московским купечеством, и в Британию китайский чай через Кяхту, Иркутск, Москву поставляли уже «совместные предприятия». Но это была реальная монополия (в ту пору Китай по морю ни с кем не торговал), и барышей иркутским купцам это принесло достаточно, чтобы избавиться и от губернатора Ивана Пестеля (отца будущего декабриста), и от сменившего его Михаила Сперанского.
Еще одним характерным свойством является противостояние власти губернатора и региональной столицы. Любой иркутский градоначальник всегда пребывает в контрах с любым иркутским губернатором. Эта вражда может быть открытой, может скрываться за внешним «почтением», но она тоже никогда не прерывалась. Даже если градоначальника «продвигал» сам губернатор. Все равно, буквально на следующий день его «протеже» начинал с ним воевать.
***
При всем при том страна Байкалия во все времена составляла вполне самодостаточный «экономический организм». Если заглядывать в совсем уж досторические времена – там мы находим Мальтинскую культуру (от названия деревни Мальтá, теплый остров тут ни при чем), которой 35 тысяч лет – в те года почти на всей Европе лежал симпатичный белоснежный ледник, а тут уже мало того, что строили отдельные дома, но еще и рисовали на скалах цветные картины и вырезали из мамонтова бивня забавные статуэтки. Много веков позже Байкалия, вместе с Уралом и Арменией, стала одним из очагов независимого возникновения железной металлургии. Не меньше полутора-двух тысяч лет и земледелию в Прибайкалье: уже тогда научились рыть каналы для полива полей, и остатки этих каналов во множестве находят археологи.
В Братске (тогда еще не городе, а крупном селе) в XIX веке возник первый в Сибири металлургический завод. Первая в России электростанция появилась на Ленских золотых приисках в 1886 году. В 1887-м в Иркутске уже было электрическое освещение – Петербург тогда освещался еще газовыми рожками. Позже, в ХХ веке, в Иркутской области возникло еще множество предприятий. И даже сегодня, после того, как большинство из них закрылось, Братск и Шелехов дают половину всего алюминия в России, Братск и Усть-Илим – половину всей целлюлозы, Саянск – половину полихлорвинила. Один из двух заводов, способных серийно производить самолеты в России – это Иркутск (а один из двух, серийно выпускающих вертолеты – это Улан-Удэ, тоже Байкалия).
Добавим к этому, что в Байкалии всегда была на редкость для России спокойная «этническая ситуация». При том, что от веку Иркутск – проходной двор, по которому тысячами лет туда-сюда, с востока на запад и с запада на восток двигались то более, то менее крупные группы переселенцев, и мало какой народ Европы и Азии тут так или иначе не отметился. Да что Европа-Азия – еще сравнительно недавно, лет 15 назад, в Иркутске жило до десятка перуанцев, минимум один аргентинец, до полусотни немцев (не «русских немцев», а самых настоящих, из Германии). Сейчас, конечно, кое-что изменилось, и в большинстве своем они уже разъехались. Ну, а кавказцы, таджики, киргизы уже во втором поколении адаптируются полностью. Возможно, это обусловлено изначальной многосоставностью народа Байкалии – ведь приходя сюда, русские встретили тут не «диких аборигенов», а вполне развитую культуру коренных жителей – бурят, которые умели и землю пахать, и железо плавить, и до сих пор, скажем, сельское хозяйство по обе стороны Байкала держится именно на бурятах. В XIX веке многие приезжие из России и Европы путешественники замечали, что практически все здесь «билингвы»: мало что все буряты прекрасно говорят по-русски, но и почти все русские вполне сносно говорят по-бурятски, и не только сельские, но и городские жители. И понимание членения «своих» и «чужих» здесь никогда не было связано с этнической принадлежностью.
Как-то услышал от мосвичей такое: «Знаете, почему в Иркутске нет «макдональдсов»? Потому что там есть «позные»! Позная – это такая кафешка, где делают бурятские «позы». Ну, что-то вроде казахских «мант», мясной пирожок, сваренный на пару. И это действительно стало вполне годной альтернативой «фаст-фуду»: две позы, стакан чаю – это как минимум не хуже любого хот-дога, только вкуснее. И «особее», конечно.
***
При всем при этом вот уже давно ситуация в Байкалии остается непростой. Стремительное промышленное развитие имеет и свои минусы. Чтобы построить знаменитый Ангарский каскад гидроэлектростанций (что и позволяет иркутянам платить за электричество по 97 копеек, а не по 3-4 рубля, как почти везде в России) пришлось выселить множество деревень на самых лучших пахотных землях, что сильно ударило по сельскому хозяйству. Алюминиевые заводы, конечно, громадные (один Братский дает миллион тонн металла, самое большое производство в мире). Но сырье для них приходится возить за полмира (а конкретно – бокситы добывают в Западной Африке, перерабатывают в глинозем в Николаеве, возле украинской Одессы, и потом уже везут в Братск – итого «наматываем» что-то около 15 тысяч километров, не считая доставки готовой продукции потребителям). А еще – само существование таких промышленных монстров попросту выкачивает все ресурсы, людские и энергетические, и ни на что-то более нужное уже ни сил, ни средств не остается. А работают все эти заводы-гиганты на экспорт, а принадлежат они даже не «московским», а транснациональным корпорациям, и, кроме зарплаты (не такой уж запредельной, скажем честно) и промышленных отходов местному населению от них ничего и не остается.
Просуществовав четверть века после распада СССР, эти «памятники» советской эпохи начинают постепенно приходить в упадок. Провести реконструкцию такого гиганта – совершенно безумные затраты, на которые можно пойти только если уверен, что и полсотни лет вперед продукция этого завода будет востребована. А как в этом можно быть уверенным, если сейчас Китай (куда и уходит почти весь наш алюминий) уже вчетверо превосходит по выплавке «крылатого металла» весь бывший СССР (это если считать и с Запорожским, и с Таджикским, и с Армянским алюминиевыми заводами, которые не на территории РФ расположены)? Уверенность есть лишь в том, что Китай год от года сокращает закупки нашего сырья – леса, нефти, алюминия, целлюлозы – а найти другие рынки сбыта вообще нереально. И вот вся эта структура экономики – заводы-гиганты, работающие на экспорт (а они и в СССР так в основном и работали) оказываются не преимуществом, а скорее «гирей на шее» Байкальского региона, тормозящей его вменяемое развитие.
Нежизнеспособность такой модели уже видна невооруженным глазом. Закрылись все гидролизные заводы и Байкальский ЦБК. Закрылся Усольский химкомбинат. Прекратилось обогащение урана на Ангарском электролизно-химическом комбинате. На очереди к закрытию – Ангарский нефтехимический комбинат и Саянский Химпласт. Сокращают производство Братский и Иркутский алюминиевые заводы. Даже безо всяких «санкций» и «кризисов» в Иркутской области, Бурятии, Забайкальском крае закрылось несколько десятков машиностроительных заводов, швейных фабрик, сотни хлебопекарен и лесопилок.
И мало кто спорит с тем, что все это – прямое следствие «имперской вертикали», когда на всей огромной территории Российской империи, СССР, Российской федерации действуют одни и те же порядки и распоряжаются одни и те же имперские-федеральные чиновники.
До установления в Российской империи «вертикали власти» (в Иркутске это связано с деятельностью генерал-губернатора Михаила Сперанского, давнего поклонника Наполеона и адепта унификации законов и порядков во всей империи по единому казарменному образцу) Восточная Сибирь жила своей жизнью. В составе империи, да – но это никого особенно не волновало, так как «высоко бог, далеко царь», и даже назначенные из Петербурга губернаторы мало оглядывались на столицу, имея достаточно большие полномочия. Полноценная «вертикализация» в России начинается после Наполеоновских войн (практически одновременно с Европой: в 1825-50-м годах государственные расходы и в России, и в европейских странах вырастают в 3-5 раз, с этого момента государства начинают претендовать на подлинное «всевластье», которого прежде никогда не бывало). В России эта тенденция никогда не прекращалась, но только усиливалась. В современной пост-советской РФ она стала еще более жесткой, чем даже в СССР.
И все чаще в Иркутске вспоминают давнишний уже проект, 60-х годов прошлого века. Когда директор «Братскгэсстроя» Иван Иванович Наймушин (тот, который строил Братскую ГЭС) выступил с инициативой создать Байкальскую республику из Иркутской и Читинской областей и Бурятской АССР. Надо заметить, что в Москве он тогда встретил с этим проектом определенное понимание. Если бы это было сделано – в 1991-м Байкальская республика, вместе с Латвией, Эстонией, Грузией, Украиной и остальными обрела бы независимость. И вот уже четверть века мы бы безо всяких «варягов» и «вертикалей» сами бы решали свои проблемы. Мы, конечно, не Латвия и не Эстония, мы не Балтия – мы Байкалия. И море у нас другое, и плюсы, и минусы свои собственные. Но ведь и та же Эстония чего-то добивается в первую очередь потому, что свои проблемы решает сама – где ошибаясь, но и сама же исправляя свои ошибки.
И я уверен (потому что уверенность эту подтверждают практически все сколько-нибудь влиятельные люди в регионе), что к Байкальской республике мы скоро вынуждены будем вернуться. Вот и губернаторов-назначенцев мы уже научились свергать. И соседи в Бурятии тоже отрабатывают это умение, свергнув своего «варяга» Наговицына. Нас, Иркутск, Читу и Улан-Удэ объединяет Байкал. А обособляет от наших западных соседей удаленность, география, совсем другие интересы и исторические судьбы. «Климат – первый сепаратист», – говорил Григорий Потанин уже больше столетия назад. И с этим ничего не поделаешь.
«Трудно будущее видеть. В движении будущее», – говорил мастер Йода. Будущее наше смутно и неясно. Оно, конечно, связано и с будущим России, в состав которой мы все еще входим. Но неясно и ее будущее. Очевидно лишь одно: в ближайшие десять лет ее (и нас вместе с нею) ожидают большие перемены. И главным здесь становится (как и всегда) – не упустить своего шанса.
Другие статьи автора:
- Как Сибирь ломает мифы
- Сладкая конфетка и горячая картошка (синдром Анны Щёкиной)
- Всякая конфедерация в России – та же империя
- Спасите от спасителей отечества
- Грабли наносят ответный удар. Рассуждения между пожарами и наводнениями
- Никто не даст нам избавленья
- Что такое иго?
- Языки после империи. Опыт исторической реконструкции
- Укрупнение регионов: что это значит?
- Жёлтый миф
