Запад и неоимперская Россия в эпоху пост-правды

Осторожное начало

Во время Холодной войны многие западные дипломаты и ученые овладели русским языком и изучали с его помощью все аспекты советской политической, экономической, культурной, социальной и научной жизни. Очевидно, все они хотели отполировать и опробовать свое знание русского языка и советских реалий, посетив Союз Советских Социалистических Республик. КГБ тщательно проверял кандидатов, и многих туда не пускали. 

С другой стороны, большинство западных гостей остро осознавали необходимость быть осторожными в коммунистическом тоталитарном государстве. Советские власти должны были «помогать»  им путем тщательного надзора, что ограничивало большинство шансов на несанкционированные встречи с простыми советскими гражданами. Обременительная система разрешений на поездки надежно сдерживала поездки любопытных в Москву и Ленинград (нынешний Санкт-Петербург). Для них были закрыты не только большинство сельских и провинциальных районов Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, но и, как правило, региональные столицы других четырнадцати Советских Социалистических Республик.

Конечно, русский был основным советским языком, поэтому СССР был лучшим местом для изучения его до падения коммунизма и последующего распада Советского Союза. Однако западные ученые и дипломаты хорошо знали, что Советский Союз не был дружественной страной. Помимо кратковременных периодов разрядки, идеология марксизма-ленинизма предсказывала скорое уничтожение капиталистически-буржуазного Запада, включая его идеологический, экономический и военный центр – США. Холодная война была идеологической борьбой между советским блоком и Западом. Однако только военная доктрина взаимно гарантированного ядерного уничтожения не позволила этому конфликту перерасти в прямую «горячую» конфронтацию между НАТО и Варшавским договором.

Ни для кого не было секретом, что некоторые западные ученики русского языка во время учебной поездки в СССР были или станут шпионами. Это работало и в обратном направлении, когда Кремль разрешил некоторым заранее отобранным советским студентам изредка бывать на Западе. Они совершенствовали владение западными языками для того, чтобы заниматься шпионажем. Самый сложный случай был представлен немецким языком, который был одновременно коммунистическим и капиталистическим, в Восточной и Западной Германии соответственно. Действующий президент России Владимир Путин работал офицером КГБ в Восточной Германии. Свободное владение немецким языком сослужило ему хорошую службу. В прошлом он очаровал бывшего канцлера Германии Герхарда Шрёдера, сделав его горячим сторонником и сторонником кремлевского режима. Взамен Шрёдер был щедро вознагражден постом председателя правления российского нефтяного гиганта Роснефти и Nord Stream AG. Последняя фактически принадлежит крупнейшему российскому нефтегазовому игроку – «Газпрому». Nord Stream AG управляет Балтийским морским газопроводом из России в Германию. Считается, что этот спорный трубопровод нарушает энергетическую политику Европейского союза, которая, среди прочего, запрещает опасную зависимость от поставок энергоносителей со стороны антиевропейских диктаторских режимов.

Однако президенту Путину не так повезло с очарованием действующего канцлера Германии Ангелы Меркель. Благодаря своему детству и юности в Восточной Германии, она хорошо знает, что немецкий язык может быть одинаково легко функционировать и как язык демократии, и как язык тоталитаризма. Немецкие языки Западной и Восточной Германии были весьма разными, так как идеологически противоположными – хотя, казалось бы, взаимно понятными.

Отпустив охранника

Крах коммунистической системы и одновременный распад советского блока в 1989 году были явными следствиями бескровной победы Запада в холодной войне. Демократия и капитализм восторжествовали. Вскоре после этого, в 1991 году, сверхнациональное государство СССР распалось на 15 государств-преемников, каждое из которых было типичным этнолингвистическим национальным государством с разными национальными языками. Советская идеология универсального коммунистического русского языка, как якобы всемирного средства «межэтнического общения», развалилась в мгновение ока. Постепенное стирание языков советских республик до 1991 года быстро прекратилось, уступив место их возрождению в независимых национальных государствах (за любопытным исключением Беларуси, где русский язык предпочтительнее белорусского). Одновременно ограничение русского языка в его официальной и вновь подтвержденной национальной функции границами Российской Федерации оставило многие советские русскоязычные общины за пределами этого русского национального государства. Деколонизация этой обширной империи оказалась в этом отношении сложной. 

Некоторые из русскоязычных, обвиненные «местными» в советском империализме, возвращались домой в Россию. Другие, хотя и довольные своей жизнью, будь то в Армении, Латвии или Узбекистане, предпочитали не прилагать необходимых усилий для овладения местными официальными языками – армянским, латышским или узбекским соответственно. Им казалось ниже их достоинства выходить за пределы русского языка, который они считали высшим языком культуры и социального развития. В этом отношении они – сознательно или нет – демонстрировали имперский взгляд на русский язык как на «большой язык», «лучший», чем любой другой маленький постсоветский язык. С другой стороны, эти русскоговорящие, которые остались за пределами России – так как они приняли такое решение или не имели возможности вернуться – приняли разные подходы к своей новой языковой ситуации. Подходы колеблются между полюсами неприятия постсоветского национального языка и владением им в двуязычии с русским языком. В результате первая группа осталась в русскоязычном гетто, а вторая стала полноправными и лояльными гражданами своих постсоветских национальных государств.

Вдобавок к описанным изменениям, около 1,5 миллиона евреев покинули разваливающийся СССР и постсоветские государства, уехав в Израиль. Эта ближневосточная русскоязычная община составляет более пятой части всех евреев Израиля. За частичным исключением старшего поколения, все они стали (по крайней мере функционально) свободно говорить на иврите (наряду с английским). Говорение и чтение по-русски не делают их менее еврейскими или израильскими, и почти никто не видит в их владении этим языком признака их лояльности к России. Российская Федерация для них – близкая, но определенно чужая страна. В результате русский язык стал «своим», израильским, как английский в Индии или Кении. Аналогичный результат был в значительной степени достигнут в постсоветских национальных государствах Кавказа и Центральной Азии с относительно небольшим числом русскоязычных (за исключением Казахстана). В то же время, Москва старалась интенсивно влиять на гораздо более крупные русскоязычные сообщества в постсоветских национальных государствах Европы – Белоруссии, Эстонии, Латвии, Литве, Молдове и Украине – превращая русский язык в свое пропагандистское оружие.

От идеологии «русского мира» к гибридной войне

В 2007 году был создан правительственный фонд «Русский мир». Год спустя Кремль напал на Грузию. Подвижные границы русского мира расширялись, охватывая Абхазию и Южную Осетию. Глобальная трансляция взглядов Кремля на международные события началась в 2005 году, когда была запущена телевизионная сеть Russia Today. Главной мишенью распространения русскоязычных передач российских государственных внутренних и мировых каналов являются именно эти вышеупомянутые русскоязычные сообщества в постсоветских государствах Европы. Контролируемые Кремлем СМИ пропагандируют обновленную, но хорошо известную биполярную картину мира времен Холодной войны. В этой модели  русский мир «высоких нравственных ценностей» противопоставляется «безнравственному Западу». 

В результате многие русскоязычные с ограниченным знанием белорусского, эстонского, латышского, литовского, молдавского (румынского) или украинского языков воспринимают взгляд Москвы на мир как свой собственный. Социальные, экономические и политические достижения Европейского союза равноправных государств-членов дискредитируются, а возглавляемый Москвой Евразийский экономический союз представляется оптимальным решением проблем глобализации. Российская пропаганда делает самодержавие более привлекательным, чем демократию. Казалось бы, жизнь проще, если супергерой-лидер говорит, что он знает, что нужно делать, чем перспектива того, что граждане должны принимать свои собственные решения и нести за них ответственность.

Со временем многие одноязычные носители русского начали верить, что они не могут быть русскоязычными белорусами, эстонцами, латышами, литовцами, молдаванами или украинцами. Что их русскоязычный монолингвизм – это их судьба, «естественно» превращающая их в членов этнолингвистически определенной русской нации. Несмотря на то, что Советский Союз был нарочито вненациональным государством, российский президент Путин принял этнолингвистический национализм как основу российского неоимпериализма. Он сделал это, несмотря на свою часто выражаемую привязанность к СССР. Используя эту идеологию, Кремль оправдывает гибридную аннексию украинского Крыма в 2014 году и продолжающуюся войну России на востоке Украины. С точки зрения Москвы, российские войска должны были вмешаться, чтобы «защитить этнических русских», чьи права якобы были поставлены под угрозу фактическим превращением украинского языка в официальный и национальный язык Украины, как это предписано украинской Конституцией. В 2014 году Москва последовала этому своекорыстному толкованию, выпустив новую версию закона «О гражданстве», который предлагает российское гражданство всем носителям русского языка.

И что теперь?

Красная линия была пересечена. Если постсоветские страны Европы не предпримут эффективных контрмер, Кремль вскоре превратит многие русскоязычные сообщества в инструмент российского культурного, политического, экономического и военного неоимперского экспансионизма. Ирредентизм старого стиля вернется, зеркалами и тенями fake-news, старательно насаждаемых батареями секретных «фабрик троллей». Теперь мы знаем, что в 2016 году Россия вмешалась и повлияла на результаты последних президентских выборов в США и референдума по Brexit. Запад в растерянности и, похоже, не имеет ни малейшего понятия о том, как справиться со страной с экономикой размером с Испанию.

Одним из огромных слепых пятен является молчаливое согласие с тем, что у русского якобы нет никаких специфических разновидностей. Известно, что канадский английский может сосуществовать с британским английским и нигерийским английским, в то время как нероссийский русский считается «невозможным». В результате русскоязычные службы, газеты, школы или предприятия в постсоветских государствах Европы следуют правилам письма и речи, разработанными и поддерживаемыми Российской академией наук. Но эта академия не является нейтральным арбитром. Это научно-исследовательский институт российского правительства. Таким образом, академия описывает, изменяет и принимает решения о русском языке в соответствии с реалиями и потребностями неоимперской Российской Федерации. Эти реалии и потребности резко контрастируют с демократией, верховенством закона или гражданским обществом, преобладающими, например, в Украине или в государстве-члене ЕС Эстонии.

Однако языки и их обычаи формируют наше восприятие мира и наших собственных стран, как в вышеупомянутом случае с языками капиталистической Западной Германии и коммунистической Восточной Германии. Например, одним из уничижительных неологизмов, получившим широкую популярность при президенте Путине, является «дерьмократия». Он играет на фонетическом сходстве между русскими словами «дерьмо» и «демократия». Такой взгляд на демократию соответствует путинской автократии, в то время как в языках демократических стран Запада нет популярных аналогов этого неологизма. Еще один пример: в русском языке вы говорите «в Германии», но «на Украине». Украинцы обижаются, потому что на уровне синтаксиса русский предлог «на» указывает на то, что соответствующая страна не является полностью независимой, а фактически может рассматриваться как регион России. Когда украинец говорит по-русски, он предпочитает использовать «в», когда говорит о своей стране. Но официального свода правил о том, как правильно говорить и писать в Украине на русском языке, не существует. Это дает возможность пророссийским (но не только) филологам, активно работающим в Украине, критиковать этот выбор предлога как «неправильный».

Следовательно, существует настоятельная политическая, социальная и культурная потребность в том, чтобы постсоветские национальные государства Беларусь, Эстония, Латвия, Литва, Молдова и Украина вернули контроль над своими собственными специфическими русскими (да, во множественном числе!) языками, то есть белорусским русским, эстонским русским, латышским русским, молдавским русским и украинским русским соответственно. Только тогда русский язык перестанет быть инструментом гибридной войны России и начнет обслуживать потребности русскоязычных и билингвов в вышеупомянутых странах в соответствии с политическими, культурными, социальными или экономическими реалиями этих национальных государств.

А как же западные ученые и дипломаты, желающие приобрести или усовершенствовать свое владение русским языком? Что ж, им следует быть более осторожными в том, что они делают, а не просто записываться на языковые курсы в Москве или где-то еще в России. Опасность заключается в том, что помимо достижения своих учебных целей, они непреднамеренно также наденут на носы кремлевские самодержавные очки, через которые они будут смотреть как на Россию, так и на свои родные страны. Следовательно, для демократического мировоззрения и либерального образования может быть безопаснее овладеть русским языком в демократической Эстонии или Украине, чем в Российской Федерации. Однако проблема в том, что даже в Эстонии и Украине некоторые традиционно мыслящие преподаватели могут слепо следовать обычаям и правилам русского языка, установленным Российской академией наук. Это затруднение тем более подчеркивает актуальность разработки и формализации специфических для каждой страны разновидностей русского языка.

Перевод Ярослава Золотарёва

Оригинал

Подписывайтесь на Телеграм-канал Регион.Эксперт

Другие статьи автора:

• Русские языки
• Эстонский русский – если или когда?