Может быть, я и ошибаюсь (если так, то пусть меня поправят конкретными примерами), но мне кажется, что в современной русской фантастике о будущем, в частности – в популярном нынче жанре про «попаданцев», почти или начисто отсутствуют светлые утопии. Преобладают либо мрачные антиутопии (вроде «Метро-2033»), либо великодержавный трэш, кажущийся светлым только его создателям и читателям.
Поскольку сам я лично не мастер создавать захватывающие сюжеты и расцвечивать текст художественными деталями, то не могу написать искомое произведение. Однако хотел бы наметить некоторый фон, на котором могло бы разворачиваться такое повествование. Собственно, этот фон и стал бы основным содержанием утопии, в то время как сюжет лишь помогал бы всесторонне раскрыть данное содержание. А в основание фабулы произведения я бы положил образ столицы Российской Федерации четверть века спустя. Это, как и в знаменитой антиутопии, было бы как раз в 2042 году.
Итак, каким я желал бы видеть светлое будущее Москвы и Подмосковья, то есть моего родного региона, через 25 лет?
Сразу подчеркну: Российская Федерация существует в это время и становится федерацией не только на бумаге, но и в действительности. Не стану уточнять её внешних границ в это время, ибо не вижу в этом большой надобности. Достаточно сказать лишь, что Российская Федерация состоит из множества ныне существующих в ней национальных республик, а также больших русских республик. Поначалу, когда создавалась данная модель федерации, все регионы получили одинаковые права, вплоть до провозглашения себя национальными республиками. Так появились Вологодская Русская республика, Брянская Русская республика, Северо-Двинская Русско-Поморская республика и т.д.
Поскольку все субъекты федерации имели также права на заключение горизонтальных договоров друг с другом, то довольно скоро обнаружилась тенденция к объединению многих из них. Когда новая модель достаточно устоялась, то в ней, помимо сравнительно мелких республик, образовался целый ряд крупных: Великорусская (самая большая), Севернорусско-Поморская, Южнорусско-Казацкая, Русская Поволжская, Русская Уральская, Сибирская и Русская Дальневосточная.
Вначале субъекты федерации при своём объединении сохраняли прежнее представительство в Совете Федерации по два от каждого из объединившихся субъектов. В дальнейшем была конституционно закреплена модель представительства в некоторой зависимости от численности населения каждого региона, однако не совсем пропорционально ей, а с предоставлением некоторых преимуществ мелким субъектам – то есть аналогичная представительству государств-членов Европейского Союза в Европарламенте.
Москва продолжала выполнять функции столицы федерации, однако само количество этих функций резко уменьшилось. Чтобы наглядно представить себе это, достаточно сказать, что сохранилось всего пять федеральных министерств: обороны, иностранных дел, финансов, полиции и юстиции. При этом свои министерства финансов, полиции и юстиции имелись и в каждой республике. Эксклюзивными прерогативами федерации остались оборона и внешние дипломатические отношения. Причём каждый субъект федерации имел право вступать в любые культурные и экономические отношения с иностранными государствами и их юрлицами, заключая договора в этих двух сферах.
Пост федерального президента остался, но его полномочия соответствовали примерно полномочиям президентов Германии или Индии. Сам президент избирался на совместном заседании обеих палат Федерального собрания. Фактическим главой федерации являлся премьер-министр, избираемый Государственной Думой. В ведении федерации остались общий прокурорский надзор и Верховный Суд, причём Генеральный атторней и члены Верховного Суда (девятеро; он же, по функциям, и конституционный суд федерации) назначались Советом Федерации.
Федеральная конституция устанавливала максимальные пределы полномочий федеральных органов власти, а самое главное – перечень прав и свобод человека и гражданина, который не мог быть умалён ни в одном из субъектов федерации. Все прочие вопросы, не отнесённые федеральной конституцией к ведению федерации, каждый её субъект решал самостоятельно. В каждом был свой уголовный кодекс, как в штатах США. Каждый мог устанавливать свой образ правления (при соблюдении принципов многопартийной демократии, регулярных выборов и республиканского строя). Большинство субъектов федерации выбрали модель парламентской республики, хотя были и такие, кто наделил большими полномочиями своего президента.
Важным фактором сохранения федерального единства стала такая конституционная норма как исключение субъекта федерации из состава федерации за систематическое нарушение им федерального законодательства (особенно в части соблюдения прав человека) двумя третями голосов палат федерального парламента и большинством субъектов РФ. Поскольку при таком исключении бывший субъект федерации терял все преимущества, связанные с его нахождением в едином финансово-экономическом пространстве, то никто и не пытался спровоцировать такое решение. Данную норму, к счастью, пока на практике применять ни разу не пришлось.
Москва оставалась по факту федеральной столицей, но не имела особого статуса. Федеральные органы власти должны были арендовать территорию у той республики, в которой они находились. Немногочисленные теперь учреждения государственной власти Российской Федерации сосредоточились в новом правительственном городке в Крылатском на западе Москвы. Кремль стал совершенно открытым для посещения туристическим объектом, причём с бесплатным входом. Взимание платы сохранилось лишь за вход в некоторые кремлёвские музеи.
На месте бывшего мрачного массива зданий на Лубянской площади, теперь полностью стёртых с лица земли, был разбит Парк Свободы. Центр Москвы в пределах Бульварного кольца сделался исключительно пешеходным, местами с движущимися дорожками. В подземном ярусе под центром были оборудованы гигантские стоянки для автомобилей, соединённые с поверхностью сотнями пассажирских и грузовых лифтов.
Сама же столица Великорусской республики разместилась в Ярославле. Столица же Севернорусско-Поморской республики – в недалёкой от него Вологде. Это весьма облегчало связи и взаимодействие между двумя мощнейшими по экономическому потенциалу республиками в европейской части Российской Федерации. Между двумя столицами республик – Ярославлем и Вологдой – был проложен Hyperloop. Строился Hyperloop также между Москвой и Санкт-Петербургом, оставшимися одними из важнейших в Европе финансовых, интеллектуальных и культурных центров, несмотря на то (а, скорее, благодаря тому), что количество населения в них уменьшилось в несколько раз.
Большую проблему представляла в 20-30-е годы XXI века утилизация многоэтажных гетто в больших городах, особенно в Москве. После долгих усилий федеральным и республиканским властям удалось сломить сопротивление строительного лобби (конечно, без активной помощи народа и персональных репрессивных мер не обошлось) и привлечь на российский рынок зарубежные строительные компании. Они, помимо малоэтажной застройки мелких и средних городов и создания там нормальной инфраструктуры для жизни, занимались ликвидацией опустевших небоскрёбных гетто и превращением их территорий в зоны отдыха. Теперь, в 2042 году, уже 80% российских граждан жило в собственных коттеджах либо в многоквартирных малоэтажных домах с полным набором благ цивилизации. До 2050 года все республики, в которых ранее остро стояла проблема скученности населения в мегаполисах и обезлюдения малых городов, наметили перевести в такие нормальные условия жизни все 100% населения.
Улучшение жилищных условий, расширение, так сказать, жизненного пространства каждого гражданина России вызвало то, что иностранные наблюдатели с изумлением назвали «русским демографическим чудом». Демографический взрыв вызвал к жизни проблему, ранее, казалось, давно позабытую в России – необходимость ограничения рождаемости. Развитие инфраструктуры в малых и средних городах не успевало за ростом населения. Снова возникла угроза перенаселения в некоторых районах, которую пришлось бы решать возведением губительных для человека многоэтажных кварталов. Большинство русских республик уже приняли законы о поощрении семей лишь с одним ребёнком. Исключение составила Дальневосточная республика, где повышение рождаемости по-прежнему считалось важной стратегической задачей по реколонизации ранее оставленных людьми территорий.
Введение права на оружие позволило резко снизить уровень преступности.
Понятно, что для того, чтобы данная картина выглядела правдоподобно, нужно как-то представить, что разрешены некоторые мировые политические проблемы (в частности, с трансграничным терроризмом). Не стану расписывать все детали такой утопии. Пусть это делает будущий автор, который, наконец, возьмётся изобразить такое привлекательное будущее на страницах своего произведения. Могу лишь ещё подсказать ему идею для сюжета.
В 2042 году оказываются два «попаданца» – гражданский активист и гнавшийся за ним при разгоне митинга титушка с арматурой. Первый оказывается прямо в воплощении своей мечты о Московии будущего. Второй категорически не приемлет новую реальность, маргинализируется ещё сильнее и находит своих единомышленников, таких же маргиналов, страдающих по имперскому величию и режиму держиморд. Вместе они начинают готовить террористические акты против этого цветущего мира. Дальше можно придумывать детективный сюжет по вкусу.
В заключение же ещё раз посетую на то, что нам сейчас очень не хватает положительных художественных образов будущей России.
Другие статьи автора:
- Антиутопия пандемии и как из нее выбираться?
- Политические последствия пандемии для РФ
- Космос и регионализм
- Символы региональной революции
- Исправление имперских имен
- «Дальний Восток» или Республики Тихоокеанского побережья?
- С чего начнется новое Учредительное собрание?
- Возможна ли Русская республика?
- Возможен ли подмосковный регионализм?
- Новая Украина на Дальнем Востоке
- Как «единая и неделимая» Россию погубила
- Федералистская альтернатива в Белом движении
