Фото: Добровольцы Северной области идут маршем по улицам Архангельска. 1919 год
Весной 1918 года, когда по всей бывшей Российской империи начало развёртываться антибольшевицкое Сопротивление, на территории нынешней РФ возникло немало региональных правительств. Казалось бы, сама логика подталкивала к тому, чтобы ещё в ходе борьбы создавались условия для федеративной небольшевицкой России. Однако практически ни одно из этих правительств (Правительство Северной области, Сибирская областная дума, «Комитет членов Учредительного собрания» в Самаре, правительства казачьих войск и т.д.) не сделало попыток заявить о создании принципиально новой государственности. Все они, при своём учреждении, делали оговорку (в той или иной форме) о том, что их существование временное и что их целью является воссоздание «единой, неделимой России».
Особенно примечательна в этом плане Декларация о государственной самостоятельности Сибири – обширнейшего из новых региональных политических образований – принятая Временным Сибирским Правительством в Омске 4 июля (по новому стилю; день был выбран с умыслом) 1918 года:
Временное Сибирское Правительство, приняв на себя всю полноту власти в стране после изгнания узурпаторов-большевиков, наряду с другими важнейшими задачами, полагает также необходимым вывести Сибирь из того неопределенного положения, в котором она находится вследствие разгона большевиками Сибирской Областной Думы и продолжающегося их господства в Европейской России.
Временное Сибирское Правительство отчетливо сознаёт, что всякое промедление в разрешении вопроса об определении государственной сущности Сибири чрезвычайно гибельно по своим последствиям в связи со слагающейся международной обстановкой, но, несмотря на это, оно было бы лишено возможности правомерно взять на себя тяжелый труд определения будущих судеб родины, если бы не имело в этом отношении авторитетного указания со стороны Сибирской Областной Думы, выраженного в ее декларации от 27 января 1918 года.
Лишь опираясь на эту декларацию, в которой Сибирская Областная Дума совершенна определенно высказывается за предоставление Сибири самых широких прав государственного характера, Временное Сибирское Правительство почитает возможным, не дожидаясь нового ее созыва, в виду, остроты момента, возложить на себя бремя разрешения этого вопроса.
На основании изложенного и принимая во внимание, что российской государственности, как таковой, уже не существует, ибо значительная часть территории России находится в фактическом обладании центральных держав, а другая захвачена узурпаторами народоправства – большевиками, Временное Сибирское Правительство торжественно объявляет во всеобщее сведение, что ныне оно одно вместе с Сибирской Областной Думой является ответственным за судьбы Сибири, провозглашая полную свободу независимых сношений с иностранными державами, а также заявляет, что отныне никакая иная власть помимо Временного Сибирского Правительства не может действовать на территории Сибири или обязываться от ее имени.
Вместе с тем Временное Сибирское Правительство почитает своим священным долгом заявить, что созыв Всесибирского Учредительного Собрания, которому оно передает свою власть, является его непреклонным намерением, к скорейшему осуществлению которого оно будет стремиться всеми силами.
Однако, Временное Сибирское Правительство полагает также совершенно необходимым объявить не менее торжественно, что оно не считает Сибирь навсегда оторвавшейся от тех территорий, которые в совокупности составляли державу Российскую, и полагает, что все его усилия должны быть направлены к воссозданию российской государственности.
Временное Сибирское Правительство полагает, что, по счастливом достижении этой высокой цели, характер дальнейших взаимоотношений между Сибирью и Европейской Россией будет определен Всесибирским и Всероссийским Учредительными Собраниями. Исходя из этих соображений, Временное Сибирское Правительство приступает к своей ответственной работе с твердой уверенностью, что будет в ней поддержано всеми государственно-мыслящими элементами страны.
Как видим, в этой декларации устанавливается последовательный федеративный принцип: будущий статус Сибири подлежит двустороннему октроированию как со стороны России, так и со стороны Сибири. Однако на совещании в Уфе осенью 1918 года, в котором приняли участие больше десятка региональных правительств Поволжья, Урала, Сибири и Дальнего Востока, 6 октября было принято решение об установлении всероссийской власти в виде Директории (до созыва всероссийского Учредительного собрания). Причём степень региональной автономии не была оговорена. А уже 3 ноября 1918 года Сибирское правительство отменило свою Декларацию о государственном суверенитете Сибири. Следует заметить, что почти все министры этого правительства составили деловой кабинет при Директории, каковой в полном составе превратился в Совет Министров при «Верховном Правителе России» А.В. Колчаке, установившем свою диктатуру 18 ноября 1918 года.
В Белом движении на юге России его лидер А.И. Деникин с самого начала проводил принцип полного подчинения региональных казацких правительств своей власти как представляющей «единую неделимую Россию». Однако довольно долгое время его амбиции наталкивались на непреклонную волю атамана Всевеликого Войска Донского П.Н. Краснова.
В тот период Краснов, очевидно, также не мыслил существование Дона как-то иначе, как только в составе единого Российского государства. Но он принципиально иначе, чем Деникин и его окружение, понимал организацию антибольшевицких сил. Лишь позднее, уже по окончании гражданской войны, он писал:
не вмешайся в дела Войска генерал Деникин и союзники, может быть, и сейчас Войско Донское существовало бы на тех же основаниях, как существуют Эстония, Финляндия, Грузия – существовало отдельно от советской России.
Это было, конечно, утопическое сожаление, что подтвердилось буквально через несколько месяцев после того, как были написаны эти строки, захватом независимой Грузии большевиками. Геополитические условия не позволили бы одному Дону надолго сохранить свою самобытность рядом с красной Россией.
Однако в том плане, какой предлагал Краснов для объединения антибольшевицких сил, коренилось рациональное зерно. И, быть может, если бы именно политическая стратегия Краснова была взята за основу русским Сопротивлением, то результат для него мог быть успешнее.
Краснов считал, что в тех условиях, когда окраины России освободились от большевиков сами либо с помощью германских войск, не созрели условия для того, чтобы какой-то из локальных центров претендовал на статус «всероссийской» власти. Краснов летом 1918 года проталкивал идею федеративного Доно-Кавказского союза. 11 июля (н.ст.) Краснов в послании к кайзеру Вильгельму II упоминал о нём как уже о существующем политическом образовании и просил об его признании:
…Молодому государственному организму, каковым в настоящее время является Донское войско, трудно существовать одному, и поэтому оно заключило тесный союз с главами Астраханского и Кубанского войск… с тем, чтобы по очищении земли Астраханского войска и Кубанской области от большевиков составить прочное государственное образование на началах федерации из Всевеликого войска Донского, Астраханского войска с калмыками Ставропольской губернии, Кубанского войска, а впоследствии, по мере освобождения, и Терского войска, а также народов Северного Кавказа…
Атаман Зимовой станицы нашей [так традиционно называется посол Войска Донского – Я.Б.] при дворе Вашего императорского величества уполномочен мною просить В.И.В. признать права Всевеликого войска Донского на самостоятельное существование, а по мере освобождения Кубанского, Астраханского и Терского войск и Северного Кавказа – право на самостоятельное существование всей федерации под именем Доно-Кавказского Союза.
Дипломатического признания не последовало. Впрочем, вряд ли оно в тот момент помогло бы Дону, так как Германия вскоре начала терпеть поражения на Западном фронте Мировой войны, быстро приведшие её к краху.
В начале августа 1918 года Краснов прислал Деникину проект конституции Доно-Кавказского союза:
1. Доно-Кавказский союз состоит из самостоятельно управляемых государств: Всевеликого войска Донского, Кубанского войска, Астраханского войска и «Союза горцев Северного Кавказа и Дагестана», соединенных в одно государство на началах федерации.
2. Каждое из государств, составляющих Доно-Кавказский союз, управляется во внутренних делах своих согласно с местными законами на началах полной автономии.
3. Законы Доно-Кавказского союза разделяются на общие для всего союза и местные, каковые каждое государство имеет свои.
4. Доно-Кавказский союз имеет свой флаг, свою печать и свой гимн.
5. Во главе Доно-Кавказского союза стоит Верховный совет из Атаманов (или их заместителей) Донского, Кубанского, Терского, Астраханского и главы «Союза горцев Северного Кавказа и Дагестана», избирающих из своей среды Председателя, который и приводит в исполнение постановления Верховного совета.
6. При Верховном совете периодически собирается не менее раза в год Сейм представителей от населения государств, входящих в Доно-Кавказский союз.
7. Сейм собирается распоряжением Верховного совета, объявленным через его Председателя, и вырабатывает общегосударственные законы, утверждаемые Верховным советом.
8. Доно-Кавказский союз имеет общую армию и флот. Командующий всеми вооруженными силами союза назначается Верховным советом.
9. Доно-Кавказский союз имеет следующих общих министров, назначаемых Верховным советом: иностранных дел, военного и морского, финансов, торговли и промышленности, путей сообщения, почт и телеграфа, государственного контролера и государственного секретаря.
10. Временной резиденцией правительства Доно-Кавказского союза объявляется город Новочеркасск.
11. Доно-Кавказский союз имеет общие: монетную систему, кредитные билеты, почтовые и гербовые марки, общие тарифы; железнодорожные, таможенные и портовые, а также почтовые и телеграфные.
12. Доно-Кавказский союз, провозглашая себя самостоятельной державой, объявляет вместе с тем, что он находится в состоянии нейтралитета и, не будучи в состоянии войны с какой-либо державой мира, борется лишь с большевистскими войсками, находящимися на его территории.
13. Доно-Кавказский союз намеревается и впредь поддерживать мирное отношение со всеми державами и не допускать вторжения на свою территорию никаких войск, хотя бы для этого пришлось отстаивать интересы свои и своих граждан вооруженной силой.
14. Доно-Кавказский союз настоящим изъявляет свое намерение вступить в торговые и иные отношения с державами, которые признают его державные права.
15. Границы Доно-Кавказского союза очерчиваются на особой карте, причем в состав территории союза входят Ставропольская и Черноморская губернии, Сухумский и Закатальский округа и, по стратегическим соображениям, южная часть Воронежской губернии со станцией Лиски и городом Воронежем, а также часть Саратовской губернии с городами Камышиным и Царицыным и колония Сарепта.
16. Доно-Кавказский союз выражает уверенность, что нарождение его будет благоприятно принято всеми державами, заинтересованными в его существовании, и что они не замедлят прислать своих представителей, равно как и союз не замедлит послать свои дипломатические миссии к признавшим его державам.
Проект встретил крайне отрицательное отношение Деникина, так как в нём, во-первых, нигде не упоминалась его Добровольческая армия, во-вторых, Доно-Кавказский союз был расценен им как стремление отторгнуть означенные земли от России. Последнее было в корне неверно. Союз рассматривался Красновым как временное образование, как ядро антибольшевицкой государственности. Конечно, оно могло стать и постоянным, если бы освобождение всей России от большевиков не удалось. Таким образом, проект Краснова учитывал тот весьма возможный (и реализовавшийся) вариант, когда бы объявленный белогвардейцами «поход на Москву» оказался безуспешным. Доно-Кавказский союз в этом случае мог бы служить освобождённой территорией с собственной государственностью, причём федеративной, построенной на соглашении региональных правительств между собою. Основную массу населения Союза составляли бы казаки, это было бы по преимуществу их государство, и идея его защиты была бы им близка и понятна.
Но Деникин рассудил по-своему и всем своим политическим влиянием саботировал проект Доно-Кавказского союза. Помогая кубанским и терским казакам освободиться от большевиков, он, в то же время, подчинял их своей верховной власти, только номинально оставляя им свои региональные правительства.
В недрах одного из этих правительств – Кубанского – также сложилась федералистская альтернатива курсу Деникина. 24 ноября 1918 года Кубанская краевая рада, вскоре после своего созыва, приняла декларацию, определявшую отношение Кубани к средствам и целям борьбы с большевизмом:
1. Образование на территории бывшего государства Российского самостоятельных государственных образований и принятие ими на себя верховной власти было актом неизбежным и в то же время актом самосохранения.
2. Основной задачей всех этих государственных образований является борьба с большевизмом, далеко ещё не изжившим себя в Центральной и Северной России.
3. Для успешной борьбы необходимо в самое ближайшее время образование единого боевого фронта и единого командования.
4. Необходима организация единого представительства от южнорусских государственных образований на предстоящей мирной конференции [Парижской – Я.Б.]. Необходимо немедленно, не ожидая образования федеративной власти в освобождённых от анархии областях, принять меры к организации общего международного представительства.
5. Для достижения целей, поставленных в §§ 3 и 4, необходимо образование Южнорусского союза на федеративных началах.
6. Воссоздание России возможно в форме Всероссийской федеративной республики.
7. Кубанский край должен войти в состав Российской федерации как член федерации.
8. Кубанская краевая Рада, ставя своей задачей борьбу с большевизмом, стремится к проведению в жизнь принципов широкого народовластия.
9. Восстановление будущей формы правления в государстве Российском население Кубанского края ставит в зависимость от волеизъявления народа во Всероссийском Учредительном собрании нового созыва.
Нетрудно увидеть существенные отличия от сибирской декларации. Кубанская декларация предрешает вхождение Кубани в состав России и заранее отрекается от своего суверенитета при определении своих взаимоотношений с будущей Российской федеративной республикой. Это, конечно, было вызвано присутствием на территории Кубани «российской» вооружённой силы – Добровольческой армии. «Ястребы» из её числа (в том числе кубанцы, как генерал Покровский) уже осенью 1918 года предлагали Деникину разогнать кубанскую Раду и установить «чистую» диктатуру. Деникин в итоге последовал их совету год спустя. Как легко догадаться, это никак не отразилось в лучшую сторону на положении Белого дела на юге России. Скорее наоборот.
Ещё раньше, 8 февраля 1919 года Деникин с помощью англо-французских союзников добился полного подчинения ему донского атамана Краснова, а чуть позже – его смещения. Деникин сосредоточил в своих руках всю полноту военной власти и высшую гражданскую власть на юге России. Однако внешняя консолидация обернулась внутренней дезорганизацией и деморализацией Белого дела. Казаки, составлявшие основную массу сражавшихся против большевиков армий, не видели смысла сражаться за восстанавливавшуюся царскую империю, лишавшую их недавно обретённой самостоятельности.
Последнюю попытку альтернативного государственного строительства Кубанская рада совершила в феврале 1919 года, когда объявила о созыве конференции об организации антибольшевицкого союза из представителей всех региональных и национальных правительств юга бывшей империи, включая Украину, Грузию, Азербайджан и Армению. Одним из участников конференции приглашалась стать Добровольческая армия как представительница русских не-казацких областей. Деникин запретил созыв конференции.
Тем не менее, идея организации Южнорусского союза была настолько популярна, а взаимоотношения между белогвардейским главнокомандованием и региональными казацкими правительствами так настойчиво требовали прочной правовой основы, что в июле 1919 года Деникин согласился на созыв конференции в Ростове-на-Дону об организации гражданской власти в пределах, занятых его вооружёнными силами. В ней участвовали представители деникинского «правительства» (Особого совещания) и правительств казацких областей. Но на ней всё потонуло в бесплодных прениях. «Всероссийские» люди из окружения Деникина не стремились реально к организации прочной региональной власти, а лишь тянули время в надежде на скорое взятие Москвы. Его, как известно, не последовало.
В ноябре 1919 года Деникин предпринял разгон Кубанской рады под предлогом, будто несколько её членов подписали тайный договор с правительством Петлюры о федерации Кубани с Украиной. Эти депутаты были арестованы, судимы военно-полевым судом за измену и расстреляны.
«Кубанское действо», как его прозвали современники, совпало с началом поражений Добровольческой армии от большевиков на московском направлении и, в свою очередь, усилило разложение белых войск. Кубанские части начали массами покидать фронт. Армии Деникина вступили в быструю полосу агонии.
В январе 1920 года, вследствие резко пошатнувшегося авторитета Деникина, казакам удалось созвать в Екатеринодаре Верховный круг и на нём учредить Южнорусскую власть для трёх казацких областей юга России. Причём Деникину были оставлены только военные полномочия. Но это оказалось запоздалое решение. Красную волну было уже не остановить.
Хотя, по оценкам современников, наибольший вред Белому делу на юге России принесла политика Деникина в крестьянском вопросе, несомненно, игнорирование им справедливых региональных стремлений тоже сыграло свою значительную роль во внутреннем ослаблении белых армий. Как и национальная политика Деникина в Украине, где он попытался вернуть прежнюю царскую практику дискриминации украинского языка.
Другие статьи автора:
- Антиутопия пандемии и как из нее выбираться?
- Политические последствия пандемии для РФ
- Космос и регионализм
- Символы региональной революции
- Исправление имперских имен
- «Дальний Восток» или Республики Тихоокеанского побережья?
- С чего начнется новое Учредительное собрание?
- Возможна ли Русская республика?
- Возможен ли подмосковный регионализм?
- Новая Украина на Дальнем Востоке
- Как «единая и неделимая» Россию погубила
- Moscovia-2042
