Иллюстрация: Сергей Рубцов. Новгородское вече
История Новгородской церкви с момента её основания до завоевания Новгорода Москвой не менее увлекательна, чем история самой Новгородской республики. Стремление новгородцев к политической автономии экстраполировалось и в сферу церковную.
Как известно, православная церковь на Руси была основана в конце X в. (хотя некоторые историки указывают на то, что христианские миссионеры появлялись на этой территории и раньше). В административном плане это была Русская митрополия с центром в Киеве, подчинявшаяся Константинопольскому патриархату. Вообще, административное устройство православных церквей практически всегда исходило из факторов политических, поэтому и выбор княжеской столицы в качестве центра митрополии был очевиден.
Однако обширность всей территории тогдашнего Русского государства осложняла управление им из одного центра, что в церковном плане нашло отражение уже в XI в., когда для закрепления православия на Руси было построено 3 Софийских собора – в Киеве, Полоцке и Новгороде. Это символизировало связь с центром православного мира – Софийским собором в самом Константинополе. Выбор Новгорода был обусловлен не только его географическим расположением, но и его политическим значением – это был город, призвавший Рюрика на княжение, что определяло особое отношение к нему правящей на Руси династии (очень часто туда ставился на княжение старший сын киевского князя, который после смерти отца сам становился киевским князем).
Но политическое значение Новгорода обеспечивалось не только этим – его имидж создавал и сам новгородский народ своей политической активностью, квинтэссенцией чего на раннем этапе стало дарование т.н. Ярославовой грамоты, которая подтверждала права новгородцев и играла роль своего рода конституции, на которой присягали назначаемые, а впоследствии и призываемые новгородские князья. Вне всяких сомнений, Новгород был вторым центром Руси после Киева.
Такое положение подталкивало Новгород к активности и в церковной сфере. Практически сразу же после установления в Новгороде фактического национального суверенитета в 1136 г., был установлен суверенитет церковный. Это выразилось в том, что новгородский епископ Нифонт в 1147 г. отказался признать митрополита Климента Смолятича, назначенного киевским князем Изяславом без санкции Константинопольского патриарха (справедливости ради стоит отметить, что в Царьграде тогда состоялась церковная смута, что подтолкнуло Киев к таким действиям). Изяслав заключил Нифонта в Киево-Печерский монастырь, откуда он был освобождён в 1149 г. после захвата Киева Юрием Долгоруким. За верность православию Константинополь пожаловал Нифонту сан архиепископа, что возвысило Новгород в церковной иерархии. При этом и внутри самого Новгорода это привело к изменениям – Нифонт оказался последним неновгородцем, который возглавлял Новгородскую епархию, после него главы Новгородской церкви избирались самими новгородцами на вече (за исключением лишь единичных случаев), а митрополит их только рукополагал (причём зачастую архиепископы вступали в должность до рукоположения, которое могло произойти и через несколько лет), к тому же начиная с 1165 г. главы Новгородской епархии называются исключительно архиепископами.
Такое положение вещей некоторые исследователи называют «автокефальной архиепископией» – такой епархией, глава которой может иметь прямые отношения с патриархом в обход своего митрополита. На Руси новгородский архиепископ был единственным вплоть до конца XIV в., когда архиепископы появляются в Ростове и Полоцке. В любом случае, выше новгородского архиепископа по авторитету на Руси вплоть до XV в. был только киевский митрополит, а если учесть тот факт, что митрополитами были в основном греки, то авторитет Новгорода в церковном плане и вовсе не с чем сравнить.
В 1299 г. киевский митрополит переехал во Владимир-на-Клязьме, а в 1325 г. – на Москву. Но с точки зрения как Константинополя, так и Новгорода ничего по сути не менялось – это была та же самая единая Киевская митрополия. На Москве со временем митрополит попал в политическую зависимость от местных князей, что и предопределило дальнейший ход истории. Новгород же продолжал укреплять свою независимость. К XIV веку относится обретение новгородскими архиепископами особых атрибутов – кресчатых риз (плащ с вышитыми крестами) и белого клобука (головной убор). Кресчатые ризы изначально были атрибутом высших иерархов – патриархов и митрополитов, однако в 1346 г. архиепископ Василий Калика получил их от митрополита Феогноста, в 1353 г. архиепископ Моисей получил право на их ношение уже у самого патриарха. Что касается белого клобука, то его так же получил архиепископ Василий из Константинополя. С этим атрибутом связана «Повесть о белом клобуке», составленная в самом конце XV в. (т.е. уже после московского завоевания), по которой клобук этот изначально был дарован императором Константином папе римскому, затем был отправлен в Константинополь, а позже в Новгород. Таким образом, Новгород становился символической цитаделью христианства и главным конкурентом Москвы за статус «третьего Рима» (хотя новгородцы, в отличие от московитов, не страдали «мессианской» гордыней).
После заключения унии между Римом и Константинополем Новгород и Москва отказываются признать новые церковные реалии – с их точки зрения патриарх ушёл в ересь. Однако такая солидарность не вылилась в единство церковное – в то время, как на Москве поставляют митрополита без согласия патриарха и провозглашают собственную Московскую церковь, новгородские владыки не приезжают на Москву для принятия всех ключевых решений. Когда же Константинополь выходит из унии, становясь снова православным, и в Литве появляется каноничный киевский митрополит, перед новгородцами появляется реальная возможность вернуться в лоно каноничной церкви – ведь церковь Московская на тот момент была раскольнической.
Начало рокового конфликта Новгорода с Москвой можно отнести к 1470 г., когда умер новгородский архиепископ Иона, поставленный киевским митрополитом ещё до провозглашения Московской церкви. На выборах следующего владыки встаёт вопрос о том, где архиепископ должен быть рукоположен – в Литве или на Москве. Новгородцы в подобных случаях в прошлом стояли «за старину», т.е. за поставленных Константинополем митрополитов (как было при епископе Нифонте), и им было без разницы, под чьим политическим контролем находится наречённый митрополит. Тем не менее, произошёл раскол на 2 партии – промосковскую с кандидатом Феофилом и пролитовскую с Пименом. Жребий выпал на первого и на Москву было отправлено посольство с целью согласовать поставление с великим князем.
Однако одновременно с этим дипломатичные новгородцы заключили договор с польским королём и литовским князем Казимиром, которого пригласили на княжение. Предполагалось, что в Новгородской земле будет находиться его наместник «от нашей веры от греческой», а также закреплялись права православия, в частности, поставление владыки там, где того пожелают сами новгородцы. Таким образом, договор, будучи очевидно инициативой пролитовской партии, не вступал в конфликт с архиепископом Феофилом и московским митрополитом. Однако как раз само наличие этого договора на Москве посчитали «вероотступничеством». Европейский принцип договорности, принятый в Новгороде, Москве был чужд. Если учесть то, что Ивана III в поход благословил московский митрополит Филипп, то последовавшие события реально можно считать «крестовым походом».
Война закончилась поражением новгородцев на Шелони и подписанием Коростынского соглашения, один из пунктов которого закреплял за новгородцами право избирать архиепископа, но при этом обязывал посвящать его только на Москве. Однако после поражения 1478 г. это соглашение по сути утратило силу, и новгородцы больше никогда не избирали себе владыку – митрополит стал ставить своего наместника на новгородскую кафедру. Новгородская епархия в это время подверглась разграблению – церковные земли конфисковывались в пользу москвичей, вывозилось имущество. Владыку Феофила, несмотря на его промосковские взгляды, Иван III сместил с кафедры, заточив его в Чудовом монастыре, где держал 3 года, пока тот не отрёкся от сана. Вместо него был назначен московский архиепископ Сергий.
В итоге что имеем: самая авторитетная кафедра на Руси после митрополичьей, управлявшаяся самим православным народом, была насильно захвачена московскими царями и послушным им священством. Новгород как цитадель канонической церкви, как «Республика Святой Софии», проиграл московской империи… Однако эта история вновь выглядит актуальной и перспективной в контексте недавнего предоставления Украинской церкви томоса об автокефалии.
Константинопольские иерархи уже сделали ряд заявлений об истории РПЦ МП – об отсутствии у этой церкви томоса и о том, что для неё материнским является не Константинопольский патриархат, а Киевская митрополия. Однако церкви-матери могут раздавать томосы в отношении своих церквей-дочерей. Это значит, что с получением самостоятельности УПЦ получает право раздавать томосы в отношении епархий, ныне входящих в РПЦ, но которые когда-то были в составе Киевской митрополии. И самым очевидным кандидатом на получение такого томоса является Новгород – он может либо войти в состав УПЦ, либо стать автокефальным, правда только в том случае, если сам о том попросит.
Главный вопрос – найдутся ли в нынешнем Великом Новгороде такие священники, которые пожелают продолжить его уникальную церковную историю до московской оккупации?
