«Демократия соучастия» против «недостойного правления»

Сфера приграничного сотрудничества (я, впрочем, предпочитаю называть его «трансграничным», чтобы не оставаться в плену того ущербного определения, которое российская федеральная власть дает ему в ФЗ о приграничном сотрудничестве) – возможно последняя сфера взаимодействия между Россией и ЕС, где еще возможно именно что «со-трудничество» в его прямом этимологическом смысле. То есть совместная деятельность для общего блага. Еще недавно второй такой сферой можно было считать пространство образования и науки. Теперь и это не так: попытки тотального контроля иностранных ученых на территории России и международного сотрудничества в сфере высшего образования и науки вообще, и еще больше – поправки в закон о просветительской деятельности, сильно затруднили повседневное взаимодействие российских исследователей с западными коллегами.

На этом фоне, как и на фоне провалившихся идей образования четырех «общих пространств» сотрудничества России и ЕС, или вынужденного, почти уже вымученного, сотрудничества в сфере энергетики, трансграничное сотрудничество не выглядит ни провалившимся, ни вымученным, ни даже вынужденным. Впрочем, я рассуждаю о том, что знаю лучше всего – о сотрудничестве Карелии и Финляндии. Ситуация на границе России со странами Балтии и Польшей может отличаться, и вряд ли в лучшую сторону: слишком сильны политические трения в двусторонних отношениях на высшем уровне, чтобы из дня сегодняшнего говорить о перспективах сотрудничества хотя бы на среднесрочную перспективу.

Но даже заклятые критики российского «недостойного правления» (очень точный термин профессора Университета Хельсинки Владимира Гельмана) не могут не заметить, что структуры трансграничного сотрудничества продолжают работать. В рамках еврорегиона «Карелия» и Баренцева Евроарктического региона (и даже еврорегиона «Балтика») проходят встречи российских региональных чиновников с их коллегами из стран ЕС и Норвегии. Проекты приграничного сотрудничества, в которых сотрудничают уже не столько чиновники, сколько представители негосударственных и полугосударственных (к ним я отношу университеты и научные центры) организаций, исчисляются сотнями. А бюджеты российско-европейских программ сотрудничества, которые оплели своей сетью границу России от Северного ледовитого океана до Балтийского моря, – сотнями миллионов евро. Эти программы финансируются совместно Евросоюзом, странами-членами ЕС, Россией и Норвегией. И управляются совместными руководящими органами, где российские и западные представители должны договариваться о приоритетах сотрудничества и поддерживаемых проектах и принимать решения консенсусно, то есть единогласно. Об этих программах положительно отзываются не только западные политики, но и образчики российского «недостойного правления» – министр иностранных дел Лавров и председатель думского комитета по международным делам Слуцкий. За конкретными результатами совместной проектной деятельности можно следить, например, на сайте программы «Карелия» и делать свои выводы.

На этом оптимистическая часть моего выступления заканчивается. Поговорим о «новой нормальности» и очертаниях возможного будущего трансграничного сотрудничества.

В прошедшую среду мне довелось выступать на вебинаре «Международное сотрудничество в эпоху COVID». Обсуждали судьбы трансграничного сотрудничества в контексте пандемии (впрочем, пандемия стала лишь предлогом для обсуждения). Мой личный взгляд на это будущее, как и на всё, к чему прикасается корявая рука российских недостойных правителей, далек от оптимизма. Предлагаю на суд читателя несколько тезисов из моего выступления.

Тезис первый. Настоящее как инерция прошлого

Сколько бы мы ни обсуждали COVID и сопровождающие его сложности, основные проблемы и вызовы для трансграничного сотрудничества лежат вне санитарной сферы. Как-то прошлым летом одна моя знакомая, которая имеет отношение к медицине, подчеркнула: «Соблюдать надо санитарную дистанцию, а не социальную. Потому что социальная дистанция – это, к примеру, между нами и олигархами». Используя эту аналогию, возьмусь утверждать: между многими российскими и европейскими участниками трансграничного сотрудничества пролегла непреодолимая социальная (и политическая, и ментальная) дистанция. И COVID тут в общем-то ни при чем.

Можно сколько угодно критиковать Хантингтона, назвавшего границу между Россией и Финляндией, равно как и между Россией и странами Балтии, а также границу между Западной и Восточной Украиной, «цивилизационной». Но не признать «россиян» и «финнов» (тут я, конечно, вынужденно упрощаю) представителями разных цивилизаций – обманывать самого себя. Конечно, в разных стратах эти различия могут быть более или менее очевидными: между «глубинным» россиянином и «истинным» финном сходств меньше, чем различий, а в научной среде различий меньше, чем сходств. Чиновники же, ответственные, среди прочего, за согласование и развитие трансграничного сотрудничества, все дальше и дальше отдаляются друг от друга: российские, прошедшие отрицательную селекцию, все глубже погружаются в пучину «недостойного правления», а их западные коллеги продолжают следовать идеалам и ценностям демократии соучастия (participatory democracy), где государство существует ради граждан, а не наоборот. Подчеркну, что с точки зрения состояния и перспектив трансграничного сотрудничества важны не столько сами идеологические позиции – можно быть фанатом либеральной модели или суверенной демократии – сколько социальная и политическая дистанция, точнее – пропасть между ними.

Именно поэтому, на мой взгляд, с трансграничным сотрудничеством после 2014 года происходит примерно ничего. Можно также назвать текущее состояние продолжающейся на протяжении этих лет инерцией.

Это, конечно, лучше, чем деградация отношений на уровне Россия-ЕС, но опасность для трансграничного сотрудничества кроется в том, что участники этого сотрудничества будут «колебаться вместе с линией партии». Практики взаимодействия региональных участников трансграничного сотрудничества также зависят от геополитических взглядов федеральных властей. Примеров этого хватает и в Карелии, приводить и живописать их можно долго, и по каждому можно написать отдельную колонку.

В очередной раз упростив и обобщив, скажу так: после аннексии Крыма (кто-то случившееся называет «воссоединением», мне лично без разницы, потому что в данном случае я оцениваю не само случившееся, а его последствия) высшее руководство Карелии сильно охладело к сотрудничеству с соседями, это охлаждение чувствуется до сих пор, и оно в известном смысле взаимно. Сначала Александр Худилайнен, тогдашний глава республики, сменил риторику с самопрезентации как «рафинированного финна» на угрозы «ядерными ракетоносцами, которые могут стереть с лица Земли не только Америку, но и пол-Европы» (вероятно, не ту ее часть, где Финляндия, но как знать). Потом министр экономического развития худилайненского правительства Валентин Чмиль назвал Карелию «республикой-промежутком» и признался, что для пополнения регионального бюджета ему проще «заниматься проституцией в Москве», чем искать иностранных инвесторов. Ну а нынешний карельский губернатор, Артур Парфенчиков, хоть и родом из «глубокой Карелии», но про соседнюю Финляндию вспомнил только через полтора года после назначения на пост врио регионального руководителя. Да и то лишь после того, как позвал на должность внештатного советника экс-министра внешних связей Карелии, экс-руководителя российского торгпредства в Финляндии Валерия Шлямина. Впрочем, состоявшиеся с тех пор визиты Парфенчикова и Ко в Финляндию и иные заграницы, не добавили Карелии заметных объемов иностранных инвестиций.

В составе нынешнего правительства Карелии ни на одной из хоть сколько-нибудь руководящих должностей нет ни одного человека, разбирающегося в «международке». Последним из тех, кто пришел на такую должность между разгоном министерства внешних связей в 2002 году и до эпохи кромешной и повальной «отрицательной селекции», был Дмитрий Кислов. Бывший университетский преподаватель и исследователь, успевший в свое время постажироваться в Финляндии, до лета 2020 года он занимал должность замминистра экономического развития, ответственного за эту самую «международку», затем то ли ушел сам, то ли его «ушли». И теперь Карелию на международных региональных форумах – будь то Баренцев Евроарктический регион, Балтийский регион или еврорегион «Карелия» – представляют люди, далекие и от Финляндии, и от «международки» вообще. Примерно в эти же годы из мэрии Петрозаводска ушла (или «ушли»?) Наталья Лаврушина – когда-то коллега Шлямина по министерству внешних связей и организатор множества международных проектов карельской столицы. Пострадало не только приграничное сотрудничество, но и побратимство. Еще один экс-представитель экс-министерства, Дмитрий Базегский, занимает должность представителя руководящего органа программы «Карелия» в Петрозаводске. По сути, он – единственный человек, который не только помнит «золотые годы» трансграничного сотрудничества, но и до сих пор вовлечен в процессы принятия решений. Правда, формально – не стороны республики, а со стороны Финляндии. Да и сам Валерий Шлямин, один из основателей еврорегиона «Карелия», друг многих финских региональных и государственных руководителей, так выигрышно всегда смотревшийся на фоне любых карельских чиновников, с потухшим взором читающих свои речи о важности приграничного сотрудничества по бумажке, работает в Петрозаводском университете и не может серьезно влиять на деятельность регионального правительства.

Поэтому еврорегион «Карелия» за 20 лет существования так и не превратился в сколько-нибудь влиятельный институт согласования интересов между Карелией и Финляндией.

Тезис второй. От инерции – к развитию? Пока только в теории…

Этот тезис будет коротким, потому что он – про возможное будущее. Обычно в таком случае принято рисовать «сценарии». И сценариев обычно три: пессимистический, оптимистический и «объективный», то есть наиболее вероятный.

Пессимистический сценарий – полное прекращение трансграничного сотрудничества и разрыв отношений между Карелией и Финляндией. Но его я обсуждать не буду, поскольку в таком случае просто исчезает предмет разговора.

Наиболее вероятным сценарием выглядит продолжение инерции. Программы сотрудничества, совместные проекты и инициативы никуда не денутся. Уже сегодня идет активное обсуждение нового этапа программ приграничного сотрудничества, которые начнутся не раньше 2023-2024 года. Но и говорить о том, что они приобретут какое-то новое качество – значило бы быть большим оптимистом (а это уже другой сценарий, о котором позже). В перспективе нескольких лет российское «недостойное правление», видимо, никуда не денется, чиновники – бастарды «отрицательной селекции» – тоже.

На мой взгляд, есть только один путь к оптимистическому сценарию. Это победа «демократии соучастия» над «недостойным правлением», ну или хотя бы – расширение первой и сокращение второго.

Надо убедить российских чиновников, оккупировавших программы сотрудничества, в том, что к процессу принятия решений необходимо подключить региональных экспертов, которые «собаку съели» на трансграничных проектах. Таких найдется немало – и в некоммерческих организациях, и в научно-образовательных учреждениях, и в местном бизнесе. Без их профессионального опыта эти программы могут просто развалиться и самим же чиновникам нечего будет «пилить».

Но что может заставить российских «недостойных» бюрократов поиграть в демократию хотя бы в рамках отдельно взятых программ приграничного сотрудничества? Честно говоря, немногое. У меня есть надежда только на их финских коллег, которые заинтересованы

а) в продолжении программ и проектов с Россией, потому что они приносят дополнительные средства в их региональные бюджеты и помогают решать проблемы, которые в другом случае вряд ли бы решались (например, в сфере экологии),

б)  в том, чтобы стиль управления программами был более «европеизированным», а сами программы – максимально далекими от коррупционных схем. Этого требуют от них и политические принципы Евросоюза, который является главным спонсором и контролером проектов приграничного сотрудничества.

Самый оптимистический сценарий – возрождение и расширение трансграничных связей между жителями Карелии и Финляндии, построение атмосферы доверия между соседями, совместное региональное развитие. Но эта надежда получит возможность сбыться лишь в случае кардинальной смены российских внутри- и внешнеполитических приоритетов. К сожалению, я в этом отношении – не оптимист, поэтому живу в Финляндии…

Подписывайтесь на Телеграм-канал Регион.Эксперт
Поддержите единственный независимый регионалистский портал!

Другие статьи автора: