Тлеющая власть Москвы

Как пожары в тайге разрушают легитимность Кремля

Этим летом горят миллионы гектаров сибирской и дальневосточной тайги, и многие крупные российские города оказались затянуты дымкой от этих пожаров. Казалось бы, ситуация не нова: от лесных пожаров летом российские регионы страдают десятилетиями. Более того, лесные пожары действительно естественная вещь, хоть и печальная. Однако этим летом пожары превратились в публичный скандал — власть сначала цинично заявляла о нецелесообразности тушения, а затем все-таки соизволила под давлением общественного мнения направить силы на борьбу с бедствием. Особенно остро дело обстояло в Иркутской области, которая дважды за лето пострадала от фактически рукотворных наводнений, и параллельно задыхалась в смоге горящей тайги.

Политическое измерение сгоревших лесов многогранно. Оно проявляется в демонстрации властью собственной некомпетентности и в низкой дееспособности системы в целом. Отсюда неизбежно растет недоверие общества к такой власти и к таким институтам. И все это усугубляет те идейные противоречия по проблемам экологии, которые и без того обострены в связи с мусорным кризисом в столице и желанием Москвы решать этот кризис за счет Архангельской области и Республики Коми. В итоге даже лесные пожары подвергают сомнению согласие российских граждан жить по тем правилам, которые им диктует Кремль.

Кризис институтов

История борьбы с лесными пожарами в России давняя, поскольку каждое лето у нас сгорает немалое количество лесов, и периодически эти пожары создают угрозу самим людям. И действительно существует проблема в том, что леса на огромных и малонаселенных землях защищать от пожаров и тем более тушить очень тяжело. Тем не менее, предвидеть пожары и не допускать их разрастания до сотен тысяч и миллионов гектаров можно. Тут скептики могут сослаться на пример прошлогодних пожаров в Калифорнии со множеством погибших и огромным материальным ущербом — мол, непреодолимая стихия. Но скептикам стоит помнить, что площадь пожаров в Калифорнии составила «всего» несколько десятков тысяч гектаров на фоне сильной засухи — не сравнить с нашими миллионами гектаров при наличии густой речной сети, — а при очень высокой плотности населения в штате (больше 90 чел. на кв. км) это привело к трагическим последствиям. А в наших условиях борьба с лесными пожарами — это вполне посильная задача. Пусть даже эти пожары находятся в сотнях километров от крупных городов.

Однако в России в последние несколько лет появились т.н. зоны контроля лесных пожаров — те районы в регионах, где лесные пожары можно не тушить. И самые большие зоны контроля находятся как раз в наиболее страдающих от огня Томской области, Иркутской области, Красноярском крае, Якутии, Хабаровском крае и др. В этом абсурде можно разобраться, только если учесть, что российская властная система основана на тотальном недоверии к собственным исполнителям. Проще говоря, зоны контроля лесных пожаров появились, потому что центральная власть не способна контролировать расход ресурсов на тушение этих пожаров, как не способна обеспечить и достаточное наличие этих ресурсов. Именно поэтому она формально и сократила площади, на которых региональным и местным властям, авиалесоохране и простым пожарным надо бороться с бедствием. Так логика российских институтов начала противоречить логике здравого смысла.

А здравый смысл как раз подсказывает, что не Дмитрий [он нам не Димон] Медведев должен определять, сколько противопожарных авиаотделений должно быть в Иркутской области, «органы исполнительной власти которой осуществляют переданные полномочия Российской Федерации в области лесных отношений». Похоже, у центра, по недоразумению называющему себя Российской Федерацией, слишком много полномочий.

В конце концов, у региональных и местных властей должны быть не «переданные полномочия», а достаточные ресурсы и достаточная автономия, чтобы самим принимать решения, включая борьбу с пожарами. Они сами могли бы купить или арендовать столько техники, сколько им реально надо, соседние регионы могли бы объединять и координировать свои усилия и проч. И даже если кто-то где-то спишет под борьбу с лесным пожаром лишнюю тонну солярки или керосина — на местах гражданам виднее, кто и сколько списывает. Для того и существует механизм честных и открытых выборов.

Другими словами, российская властная система в нынешнем своем виде априори не может быть эффективной даже в таких делах, как борьба с лесными пожарами или — привет, Иркутская область! — предотвращение наводнений. На этом фоне уже шатается некогда бесспорная репутация МЧС — зачем нужна вся эта показуха с отдельным министерством, если оно ничего не может сделать?

Кризис интеллекта и морали властей

И здесь все еще более усугубляет отрицательный отбор. Так пару лет назад назначенный губернатор Красноярского края Александр Усс, заявивший о вредности борьбы с лесными пожарами, и советник главы Рослесхоза Александр Агафонов, сказавший об экономической нецелесообразности использовать для тушения авиацию, явно решили посоревноваться с Ольгой [государство не просило вас рожать] Глацких в степени умственной и моральной деградации.

При этом никто не ставит под сомнение целесообразность тушения пожаров в Греции силами той же российской авиации. Как не ставит под сомнение и целесообразность очередных благ за общий счет для представителей власти, бесконечных парадов, прощения долгов «большим друзьям» и прокорм оккупированных территорий по периметру страны.

Конечно, для Владимира Путина весь это «цирк уродов» — хороший фон для выгодной самопрезентации: отправить на тушение войска (они всегда привлекаются, когда стихия выходит из-под контроля), найти авиацию и проч. Однако и он уже не выглядит искренним. Россияне прекрасно помнят: когда от смога в 2010 г. задыхалась Москва, то с поста сняли даже тяжеловеса Юрия Лужкова лишь за то, что был в отпуске. А, например, Красноярскому краю такая роскошь явно не грозит: какого губернатора дали — с тем и жить, и пожары тушить.

Экологическая повестка и недоверие Москве

Как следствие, в обществе растет недоверие к властям. Самым лучшим свидетельством этому являются слухи и мифы. Среди российских граждан укрепилось убеждение, что пожары призваны скрыть вырубки сибирской тайги для последующей продажи этого леса в Китай. Однако если мы знаем, что Китай импортирует из России примерно 60 млн. куб. м леса в год (российские данные по экспорту леса, правда, выглядят заниженными), и знаем, что один гектар взрослого (100-летнего) хвойного леса дает примерно 250 куб. м древесины, то для покрытия этих потребностей ежегодно хватит вырубки 240 тыс. гектар. Понятно, что сжигать ради этого миллионы гектаров не будут даже самые отмороженные банды лесорубов, делящие добычу с местными чиновниками. Однако общественная точка зрения, что нынешние пожары являются следствием алчности — это индикатор отношения граждан к российской власти. А также выражение запроса на справедливость.

Вообще, пожары еще раз показали, что российские граждане не равнодушны к тому, что происходит в их стране. Это верно, как бы ни хотел Кремль нас убедить в обратном. В итоге пока именно он демонстрирует цинизм и равнодушие вкупе с откровенным мракобесием, в российском обществе именно экологическая, зеленая повестка повсеместно становится одним из доминирующих идейных течений. И Москва никак не может с ней работать просто потому, что экологические проблемы — всегда локальны, и в России они зачастую являются следствием неэффективности самой власти и государственных корпораций.

В итоге, если еще 15 лет назад экологический протест был делом небольших групп анархо-экологов, то сейчас к российскому обществу приходит понимание причинно-следственных связей между несправедливым устройством власти и деградацией окружающей среды со сгоревшими миллионами гектаров леса и множеством погибших животных. И возможно, что гражданский консенсус вокруг зеленой идеи в обозримой перспективе станет одним из локомотивов политических изменений в России, включая остро необходимую децентрализацию.

Подписывайтесь на Телеграм-канал Регион.Эксперт
Поддержите единственный независимый регионалистский портал!

Другие статьи автора:

• Зачем принимается новый закон об МСУ и в чем его смысл?
• На пути к федерации: воображаемые сценарии и реальные проблемы
• День местного самоуправления при его отсутствии
• Города периода Третьей империи
• Федерализм без местного самоуправления висит в пустоте. Ответ Вадиму Сидорову
• Федерация чего и для кого?
• Политический сезон 2021: от протестов к новой Думе
• Разложение субъектности субъектов
• Сенаторы эпохи упадка
• Туманность России. Есть ли у нас идеи для завтрашнего дня?
• Республика из фактории и военной базы?
• Исчерпание языка. Зачем российская власть множит символическую пустоту
• Запретные территории
• Готика конституции, или варваризация России после пандемии
• Биополитика как властный бастион
• Карантинный барак, или индекс сопротивления
• Кремлевский трип в средневековье
• Поминальная политика
• Возрождение советского кадавра
• В ожидании времен «после России»
• Разбегающаяся Россия или конфедерация городов?
• Заложники фронтира
• Ритуал подчинения. РПЦ МП как политический субъект и храм как символ господства
• Результат выборов: меньшинство против меньшинства
• Гражданин и его флаг
• Конец фантазиям о земствах
• Сообщество страха. Зачем российской власти суверенный интернет?
• Fake у ворот
• Малые города и поселки: враги или союзники федерализма?
• Сопряженного Кремль сопряжет
• Метрополия: на пути к кастовому обществу?
• Забыть регионы
• Почему Дальний Восток остается депрессивной территорией?
• Прыгнуть со скалы: обряд инициации для наместников
• Миграция колонизаторов
• Кочующая метрополия. Почему не надо переносить российскую столицу в другой город?
• Почему россияне летают через Москву?
• Бессмертная Уральская республика
• Эксперимент Пермского периода
• Инфраструктура империи
• Метафизика архипелага. Почему нам нужна деколонизация России?