От редакции Регион.Эксперт: сегодня российская музыка разделилась на имперскую (которая пытается оправдать войну против Украины каверами старых песен) и оппозиционную (вновь запрещенные БГ, Макаревич, Шевчук). Но это разделение все равно остается «централистским». А гораздо интереснее грядущая региональная дифференциация, которую предсказывает известный музыкальный эксперт. Републикуем его статью, недавно вышедшую на проекте «Сноб».
25 февраля мне казалось, что российская музыка умерла безвозвратно. Все то, что последние десять лет строилось — лейблы, стриминги, артисты, фестивали — сгинет в одном большом костре. По прошествии двух месяцев я уже не столь пессимистичен. Безусловно, мы столкнулись с невиданным доселе кризисом. Безусловно, нам придется жить в куда более худших условиях и отказываться от прежних привычек. Безусловно, многие записи в апреле 2022 года кажутся абсолютно неуместными. Но я уверен, что все не так плохо, и скоро нас ожидают большие перемены. В этом тексте я попытался спрогнозировать, что и как мы будем слушать в ближайшие месяцы, а возможно, и годы.
Три важных момента.
Первый: это очень краткое описание нашего будущего, про каждый пункт можно написать отдельную колонку.
Второй: все может измениться хоть завтра (я пишу этот текст 30 апреля 2022 года), поэтому не стоит воспринимать описанные мною сценарии как гарантированные.
Третий: я не касаюсь в этом тексте вопросов цензуры и описываю ситуацию с точки зрения нынешних ограничений (в целом слабых и бессистемных), однако если закручивание гаек усилится и продолжится, то, возможно, разговор о музыке придется вести заново.
Поп-музыка без роскоши
Последние десять лет российская поп-сцена жила за счет музыкантов и сонграйтеров из соседних стран, прежде всего Украины, Белоруссии и Казахстана. Без альбома Co’n’Dorn Ивана Дорна не случилось бы поп-революции. Без ЛСП и Макса Коржа певучий хип-хоп и пацанская эстетика не прорвались бы в чарты. Без Скриптонита и его сподвижников с лейбла Musica 36 не появились бы уникальный вайб и флоу русского хип-хопа, который до сих пор копируют все подряд. После 24 февраля эта своеобразная экосистема умерла, и шансов на ее оживление нет.
Прежде всего, второй поп-революции точно не будет. Украинские поп-артисты и по идеологическим, и по экономическим причинам не будут ездить в Россию и не будут публиковать свои записи для российских слушателей (а некоторые, как Иван Дорн или Монатик, удаляют старые песни). Украинская музыка окончательно отделилась от российской, превратилась в культурную автономию, ориентированную на Европу, — оценивать ее перспективы должны украинские же журналисты. Для нас это значит только одно: культурный обмен между двумя сценами невозможен в обозримом будущем. Это будет сложно: российский мейнстрим развивали именно украинские исполнители — от группы «Время и Стекло» до группы «ВИА ГРА», от Дорна до Потапа и Насти.
Сцены же других стран либо из-за кризиса в России обеднеют сами, либо переориентируются на других потребителей. Белорусская сцена уже обескровлена событиями 2020 года, а казахстанская поп-сцена имеет большой внутренний потенциал. Но, как и в случае с украинской, оценивать их перспективы должны местные эксперты. Для нас это значит одно: придется выживать в одиночку.
Российская поп-сцена, оказавшись в более замкнутом пространстве, окажется в ситуации поиска новых смыслов и новых источников влияния. Кроме того, она избавится от лоска и роскоши прошлых лет: невозможно петь о любви и печали в прежних декорациях. Новый поп-мейнстрим будет проще во всех смыслах: тут ему в подмогу неисчезающая любовь к перестроечной попсе (см. «Мальчик на девятке») и наследию Сергея Жукова (выразившаяся в виде целого жанра «жуков-поп»). То есть подходящие герои уже есть: они и будут торжествовать в чартах по итогам 2022 года.
При этом новый поп вряд ли откажется от яркой эскапистской эстетики: в особенно кризисные времена публике нужны развлечения, позволяющие забыть о курсе рубля и наличии товаров первой необходимости в магазинах. Примерно так случилось в Югославии девяностых: страдающая под санкциями из-за войны в Боснии страна сходила с ума по турбо-фолку — бодрой боевой танцевальной музыке с национальным колоритом. Вот что-то подобное может случиться и у нас. Причем и фолк, который долгое время считался увлечением экзотическим, тоже постепенно инкрустируют в новый поп. То, что делали polnalyubvi и Дарья Виардо в качестве экспериментов, вероятно, станет общим местом. Только в более простой форме.
Хип-хоп без флекса
Российский хип-хоп долгое время флексил своим внешним богатством и жил в условиях абсолютной вседозволенности. Это время тоже ушло окончательно. С одной стороны, русский рэп загоняют в рамки власти, которые не стесняются выдавливать его главных героев из страны, отменять им концерты, объявлять иноагентами. С другой стороны, новая реальность требует новой повестки. Невозможно читать о радости обладания роскошными брендами в момент, когда эти самые бренды покинули Россию, а у слушателей нет денег даже на самое необходимое.
Новый русский хип-хоп будет более злобной и честной музыкой, но ограниченной рамками цензуры. Он в какой-то мере откатится к настройкам нулевых, когда группа «Каста» еще жила в Ростове, наличие микстейпов не приводило к семизначным цифрам на счету, а самой народной группой во дворе считалось «Многоточие». Новый русский хип-хоп найдет себя снова во дворах и подъездах, будет воспевать криминал не в гламурных тонах и будет противопоставлять своего героя не обществу, чурающемуся богатства, а обществу в принципе: такому же злому и уставшему, как и он сам.
Правда, у этого нового хип-хопа пока нет своих героев, а старые вряд ли смогут ими стать: Фейс эмигрировал и признан иноагентом, Оксимирон и Noize MC занимаются благотворительностью в Европе, Моргенштерн (признан иностранным агентом) предпочитает читать о старом, а Баста и «Каста» находятся в легкой растерянности. Недавние любимцы публики из Melon Music тоже не годятся на эту роль: их сиропный эскапистский вайб абсолютно не вяжется с самой этикой жанра, который был всегда про злободневное.
Рок и инди без развлечений
Рок- и инди-сцена при всей прямоте отдельных представителей большую часть десятых потратила на глубокие исследования внутреннего мира себя и своих слушателей. Пасош-рок с его печальной беспечностью, «Пошлая Молли» с их пьяной обреченностью и новые грустные с их застойной болью нарисовали лучший портрет поколения: которое нашло покой, но не нашло свободу, нашло деньги, но не нашло счастья.
Симптоматично, что именно это поколение — а не рэп- и поп-артисты — написало два самых ярких портрета человека эпохи: альбомы «Человеко-часы» «Дайте танк (!)» и «Зеркало» Тимы Ищет Свет. Очень несчастного и неустроенного человека, который как был в растерянности два года назад, так и остается. Несколько недель назад я писал, что подобные исполнители проиграли борьбу за слушателя в силу своей излишней интроспективности.
Сейчас мне кажется, что это был слишком громкий тезис. На самом деле именно такая музыка — основанная на местном материале в диапазоне от Дельфина до «Браво», самокопательная и очень личная — может стать основой для нового мейнстрима, который начнет вырастать после кризиса. Наша жизнь — это вечная нехватка чего-то еще, и исполнители вроде Тимы Якимова, DenDerty, «Дайте танк (!)», zavet и других им подобных лучше всего фиксируют это. В них много нас, в нас много их.
Что же до рока и инди как развлечения, то они как раз закончились. Беззаботная эпоха «Казускомы» и «Пошлой Молли» ушла безвозвратно. И им, и их последователям еще предстоит перепридумать свой музыкальный язык.
Индустрия без центра
Отсутствие коммуникации с соседними странами, вполне возможно, приведет к тому, что наиболее впередсмотрящие музыканты и культуртрегеры, оставшиеся в России, будут все больше внимания обращать на региональные сцены, коих у нас полно. Якутский панк и самарский хард-кор, сибирский пост-панк и кавказский этно-фолк — это только то, что уже на поверхности и известно более-менее осведомленным слушателям в Москве, Петербурге и даже за границей.
Кризис — это реальное время возможностей для небольших локальных сцен. Если раньше рок-группа Gauga из Татарстана могла казаться таким местным казусом, то теперь есть возможность присмотреться к ней поближе и обнаружить, что именно она записала самый громкий и эмоциональный гитарный альбом весны. Если раньше самарцы Supruga и Wlvs со своим ломовым хард-кором не имели шансов вылезти за пределы родного города, то сейчас у них есть шанс на то, чтобы заявить о себе за пределами профильных блогов. И таких примеров десятки, а то и сотни. Эти сцены не зависят от больших денег. Они свободнее и смелее. Им нужно просто дать голос: не рассказывать о них с высоты своего столичного опыта, а замолчать и послушать. И дать им денег, если им не хватает.
Проездив последние несколько лет по фестивалям в стране, я хочу заявить: российскую музыку можно спасти только тотальной децентрализацией и деколонизацией. Для этого уже есть все составляющие: от артистов до промоутеров, от площадок до медиа. Да, все они поражены кризисом, многие уехали, кто-то закрылся, но, избавившись от первичного шока, они получат шанс на настоящий успех. И через 5–10 лет фестивали в Якутске, Владивостоке или Омске уже не будут работать как выставка невест для столичных промоутеров. Сами промоутеры станут такими невестами и захотят работать не в Москве. Сейчас этот сценарий кажется утопичным, и его могут нарушить еще большие потрясения, но пока я не вижу иных альтернатив. «Хватит слушать Москву!» — слоган музыкальной индустрии на ближайшие десять лет.
Россия без мира
Новое время требует и новых форм потребления. Из России ушел только Spotify, и пока недоступны только новые зарубежные релизы, но и у местных артистов начались проблемы с получением дохода от прослушиваний (из-за отключения Visa и MasterCard) и загрузкой песен на стриминги (из-за ухода лейблов и дистрибьюторов). К этому прибавится сокращение подписок на стриминги и, как следствие, падение доходов музыкантов. Десятые годы были золотой эпохой: музыканты даже среднего уровня могли кормиться с прослушиваний и заряжать туры на десяток-другой городов. Сейчас всем придется экономить. Большие туры станут экономически невыгодны (билеты станут меньше покупать), а значит, у музыкантов упадут доходы от концертов.
Концертная индустрия, которая и без того лежала в коме из-за коронавирусных отмен и ограничений, не приходя в сознание, бьется в конвульсиях. Этим летом в Москве и Петербурге и по соседству почти не будет крупных фестивалей: остались только «Стереолето», «Дикая мята», Signal и «Ласточка». Ожидаемо, все они пройдут без зарубежных хедлайнеров (кроме белорусских и казахстанских) и части российских. То есть ситуация даже хуже, чем двадцать лет назад. Фактически все самое интересное будет происходить на сценах поменьше.
Поведение слушателей тоже изменится. Я не очень верю в тотальное возвращение пиратства — стриминги намного удобнее, желающих разбираться ради доступа к паре-тройке зарубежных альбомов много не найдется. Но я верю в то, что платить за музыку будут намного меньше: благо большинство сервисов позволяет слушать песни бесплатно, пусть и с некоторыми ограничениями. Платить за концерты тоже станут меньше: стоимость одного шоу среднего российского артиста сейчас превышает 1000 рублей в Москве и Петербурге — это серьезная сумма, которую многие предпочтут потратить на что-то более необходимое.
Злободневная музыка вернется со стадионов в клубы, которые тоже перейдут в режим жесткой экономии, только чтобы сохраниться. Московские Powerhouse и «Агломерат», петербургские «Сердце» и «Ласточка» (подставьте сюда любые другие названия) станут новыми проводниками смыслов в стране. Более того — и тут мы возвращаемся к прошлой главе, — куда большую роль будут играть площадки за пределами Москвы и Петербурга. Я уверен, что в казанскую «Соль» или самарский «Ветерок» через пару лет будут ехать специально.
Мир без России?
Как зарубежные музыканты прекращают поездки в Россию, так и российские музыканты перестают кататься в туры за границу. Причина тут, прежде всего, в усложнении логистики: попробуйте привезти группу из трех — пяти человек оттуда, откуда не летают самолеты и не ходят поезда.
Из-за этого в ближайшие годы российских исполнителей практически не будет на зарубежных фестивалях и шоукейсах. Второй проблемой должна быть, по идее, «отмена русской культуры», о которой много говорят в последние месяцы. Однако мне эта проблема кажется слегка преувеличенной. Сейчас у европейской и американской публики возникают многочисленные вопросы к российским исполнителям, однако на них находятся ответы, позволяющие тем же Noize MC и Монеточке ездить с туром по Европе, Ic3peak презентовать там же свой новый альбом, новые возможности для российской культуры в эмиграции появляются в Грузии, Армении и Сербии (в последнюю уехал основатель «Боли» Степан Казарьян вместе с командой фестиваля).
Прекращения культурного обмена, которым стращает Артемий Троицкий и его собеседники с конференций, не будет. Он будет сложнее, у российских артистов будет куча сложностей — от финансовых до этических, — но никакого забора вокруг новой российской музыки не будет. Опять же спасти индустрию, возможно, получится у регионов: в контексте деимпериализации культуры локальные сцены будут изучаться пристальнее — и екатеринбургский пост-панк, и волжский хард-кор, и черкесский фолк имеют тут перспективы куда большие, чем очередная звезда электроники из Москвы.
Российская музыкальная индустрия в ближайшие месяцы и годы станет проще и беднее. Локальная поп-сцена будет искать новые смыслы в перестроечной музыке и фолке. Рэп откажется от лоска и флекса ради дворовой злобы. Независимая культура станет более децентрализованной, и региональные сцены станут лицом новой российской музыки.
С точки зрения свободы творчества мы вернулись в середину восьмидесятых, но, напомню, что именно это время породило всю ту поп- и рок-музыку, на которой мы с вами и выросли. Невозможно остановить волну. Чем больше ограничений, тем сильнее грядущий пассионарный творческий взрыв. Засекайте время, быть может, он случится очень скоро.
Подписывайтесь на Телеграм-канал Регион.Эксперт — https://t.me/regionexpert
Поддержите независимый регионалистский портал — www.patreon.com/regionexpert
Crypto — 199mm5dMHKPRHPNUBJoixTnKWzgK9VFuAS
