Кёнигсбергский регион расположен на территории бывшей Восточной Пруссии и окружён европейскими соседями. Он имеет немалый потенциал для мирного развития в европейском русле. Но Москве регион нужен, прежде всего, как военная база и полигон, а также как придаточная земля для разработки его природных богатств. Это и ценный янтарь, и добыча шельфовой нефти, и теперь вот решили строить недалеко от городской черты калийный рудник, совершенно не заботясь об ущербе для экологии в будущем.
При этом уровень жизни здесь, по представлениям кремлёвских верховодителей, привыкших навязывать «субъектам федерации» свои порядки, должен быть сравним со «среднезамкадским». Но если в «большой России» обычно принято равняться на другие регионы, то эксклавное положение Кёнигсбергского края автоматически приводит его жителей к сравнениям жизненных стандартов со своими соседями, и сравнение это явно не пользу «форпоста на Балтике» под флагом триколора.
Россия сама отталкивает от себя Европу, а, следовательно, и Кёнигсбергский регион от соседей. Если между ним и двумя польскими воеводствами ещё недавно действовал режим упрощенного пересечения границы, то с лета 2016 года его действие было приостановлено польской стороной. И это можно понять – на фоне всех безумств последних лет, порождаемых «геополитической линией» Кремля с её «имперлами» (тезисами, штампами и установками), Польша и Прибалтика в настоящее время смотрят на своего соседа как на источник всевозможных угроз, что неудивительно, исходя, в том числе, из всё большей его милитаризации.
Вот, к примеру, свежие слова главы Департамента Госбезопасности Литвы: “Мы никогда не можем быть уверены в том, что какой-то волк-одиночка или какой-то человек неясного ментального направления не совершит теракты. Давайте не будем забывать и гибридную войну…”. Протекционистское самодурство кремлёвской власти, обложившей собственных граждан т.н. «контрсанкциями», также способствовало ещё большей его изоляции и экономическим потерям. При этом Москве нет дела до реального полноценного развития ни региональной столицы, ни областных городов, хочется только контролировать территорию и иметь с неё побольше.
Московский «барин» теперь ещё и считает, что приняв закон о «российской нации», может легко «национализировать» всех, имеющих паспорт с двуглавым пернатым, дабы окончательно утвердить их подданство и свою власть над ними. Только вот все ли поспешат падать в ноги и демонстрировать лояльность? Ведь, несмотря на особо оголтелую в последние годы пропаганду воинствующего «русского мира», источающую ненависть, ксенофобию и шовинизм, в Кёнигсбергском крае живут люди с европейским видением его развития и активной гражданской позицией, выступающие за идею реального местного самоуправления и республиканский статус, подразумевающий минимальную зависимость от монополии т.н. «федерального центра» квазиФедерации на распоряжение их жизнями и имеющимися в регионе ресурсами.
Унитарный москвоцентризм им далеко не мил, а пропагандистские «имперлы» воспринимаются ими с отвращением или сарказмом, поскольку они умеют мыслить самостоятельно и имеют чувство собственного достоинства. Они изучают и уважают историю Восточной Пруссии и ценят наследие европейской земли, на которой живут. Они не хотят отгораживаться от соседей, отпугивать их от себя, ощетиниваясь шкурой бесноВатого и непредсказуемого «русского медведя», а выступают за открытость в отношениях, мирное сосуществование, взаимовыгодное сотрудничество и совместное развитие. Они другие ментально и ценностно, другие на уровне самоидентификации. Именно против них направлена усилившаяся в последнее время пропаганда прокремлёвских холуев, т.н. «борцунов с германизацией», о которых я упомяну позже.
Приведу мнение одного из кёнигсбергских регионалистов, моего соратника, также бывшего «узника флага» Михаила Фельдмана:
Остановить центробежные процессы можно лишь одним способом – доказать на деле думающему меньшинству в регионе, что с Россией будет лучше, свободнее и безопаснее, чем без неё. Для этого стоило бы снизить бремя отчислений в федеральный бюджет. Недопустимо, что Калининградская область, при своих немалых проблемах, отдаёт центру 61,4% финансовых поступлений. Тем самым спонсируя “крымнаш”, войну в Сирии и прочие ненужные региону авантюры. Неплохо было бы также учитывать мнение местных жителей, размещая в области “искандеры”, которые сделают её мишенью в случае войны. И отменить для эксклава введённые РФ санкции, которые уже отрицательно сказались на качестве жизни людей. Если эти требования невыполнимы, центробежные тенденции в ближайшем будущем лишь усилятся.
Регионалистские настроения существуют в Кёнигсбергском крае давно. Ещё в начале 90-х по радио и ТВ можно было услышать песню рок-группы X-Ray – “Кёнисгберг”, в которой содержались следующие слова: “Мы нашу Родину не ищем по всей российской территории, Калининград – он под Мытищами, а Кёнигсберг один в истории”. Даже на бытовом уровне в молодёжной среде принято называть столицу анклава «Кёнигом». У многих это вошло в привычку из соображений удобства и благозвучности, ведь не именовать же город проживания «Каликом».
То, что сейчас осталось от былого наследия Восточной Пруссии: выполненные в характерном стиле кирхи, форты, казармы, замки… не может не радовать взор завершённостью форм и готичной строгостью, а также безусловным качеством строительства, рассчитанным на долговечность. Но лучше оценивать былой архитектурный облик восточно-прусских городов по сохранившимся старым кадрам и фотографиям, когда Кёнигсберг, Инстербург, Пиллау, Тильзит, Кранц, Раушен… пестрели множеством подобных строений. И пусть в них узнавались определённые общие черты и элементы, характерные для конкретного века, пусть в большинстве своём они были выполнены из красного кирпича, каждое из этих зданий было уникальным.
К примеру, если бы вам довелось проплывать вдоль Прегеля в сердце довоенного Кёнигсберга, встречая на своём пути разводные мосты, нельзя было не восхититься прелестями и многообразием его неповторимого архитектурного ансамбля, красотой видов полноценного европейского города – одного из центров культуры северной Европы во всём его великолепии. Кёнигсберг, стоявший на устремлённом к морю Прегеле, рос и развивался на протяжении веков. Он соседствовал с такими городами, как Данциг и Мемель, развивал торговые связи со всей Европой, являясь членом Ганзы. В Восточной Пруссии было и немало своих курортов. Если Утёсов некогда назвал Одессу «жемчужиной у моря», то приморские города, расположенные от Самбии до Помезании, полноправно можно было бы назвать «янтарной россыпью Балтийского побережья».
А если бы вы вечером прошлись по вымощенным брусчаткой кёнигсбергским улицам, любуясь городскими красотами вблизи, то без сомнений прониклись бы тем самым spiritus loci старого города, в котором каждое здание, улочка, мостовая… имели свою историю и хранили свои тайны. В Кёнигсберге, с ростом благосостояния жителей процветала культура. Тут творили поэты и художники, делали свои открытия учёные и математики, писали труды мыслители. Известный во всём мире философ Иммануил Кант практически всю свою жизнь провёл в Кёнигсберге и его окрестностях, отсюда познавая мир, которому он оставил после себя бесценные плоды своих трудов и научной деятельности.
В облике старого Кёнигсберга всё гармонично сочеталось и дополняло друг друга, и всё было по-европейски продуманно и эстетично. Город как будто бы представлял собой законченную целостную картину: Альштадт, Кнайпхоф и Лёбенихт, словно части мозаики, увенчанные Королевским замком и множеством шпилей, были обрамлены «рубашкой» из казарм, фортов и ворот. В общем, это был поистине уникальный и удивительный во всех отношениях европейский город с многовековой историей, которым нельзя было не восхититься.
«Кёнигсберг или Калининград» – лакмусовая бумажка, отделяющая тех, кто уважает европейское прошлое и стремится к европейскому будущему, от любителей «всесоюзного старосты», общесоветской серости и замызганности. Этот маркер отделяет тех, кому предпочтителен стиль красивого города учёных и поэтов от воздыхателей по безвкусице «города дождей, женщин лёгкого поведения, и воинских частей» (как прозвали в народе т.н. «Калининград» ещё в советские годы), которым вместо шпилей и брусчатки мила грязь луж среди асфальта и коробочная «хрущатка» жилых «муравейников». На этой ноте хотелось бы сказать – «кому что ближе…» (или как говорят немцы – Die Gedanken sind frei), но отдельно взятые фрики и «калиновые патриоты» с кремлёвского пропагандистского поприща «борьбы с германизайцами» призывают «несознательных» (по их мнению) жителей города отречься от «фрицевской бездуховности» и раствориться в общесоветской «калинке-малинке».
Так рассуждает, к примеру, известный в городе одиозный пропагандист «русского мира» и директор местного ВГТРК Коля Долгачёв. Словно произнося тост, после которого непременно надо занюхивать горячительное калиной красной, он взывает: «Доколе! Не цепляйте чуждые маски, признайте кто вы есть, ведь все мы тут братушки Иваны, а не Гансы какие-то, и это ваша истинная суть». Также он обильно сыплет упомянутыми выше «имперлами» в нужном ему контексте, сводит всё к какому-то обобщённо-разделительному примитиву, намеренно играя на искусственных противопоставлениях «всего русского» (в его понимании) «всему европейскому». В общем, читая «умозаключения» Долгачёва, невольно возникает мысль, уж не путает ли он порой калину с боярышником?
Но таким как Коля-«калинка» можно лишь с сочувственным взглядом психиатра посоветовать не судить по себе, и не лезть со своими советами (во всех смыслах) и «братской помощью» (из серии «признайте-покайтесь») к тем, кому они явно не нужны. Маску надевают не сторонники Кёнигсберга и его европейского пути развития, это Советы попытались нацепить маску убогости и однообразия на лик европейского города, и во многом тут преуспели, к сожалению…
Но я уверен, что сознательных и здравомыслящих людей со временем будет становиться всё больше, город официально вернёт себе своё подлинное историческое имя – Кёнигсберг, а вся эта неуместная «калиновая» мишура и красная плесень постепенно спадут с его облика. Ведь, как говорится, «всё со временем возвращается на круги своя».
Приведу ещё пару комментариев от регионалистов из Кёнигсберга.
Николай Сенцов:
Я, как родившийся на этой земле человек, с детства был влюблен в оставшиеся архитектурные творения Пруссии, большинство моих друзей и знакомых очень уважают и любят историю нашего края, с каждым годом таких людей становится все больше. Люди ездят к соседям в Польшу и Литву, видят как с любовью и уважением отнеслись там к памятникам архитектуры и другому наследию этой богатой историей земле. Выглядит это красиво, и, возвращаясь в нашу область, становится грустно за многолетнее отношение к бесценному наследию у нас. Люди так устроены, что их больше волнует то, что вокруг них, а не какие-то политические игры Кремля, малопонятные и, скорее всего, ведущие к негативным последствиям. Чтобы наш край был интересным и привлекательным, нужно восстанавливать культурно-исторические объекты и обустраивать город гармонично, чтобы он выглядел единым целым, вписываясь в Европу, где он и находится. И чтобы он привлекал туристов не только из России, но и из других мест нашей планеты. Попытки остановить это желание выглядят совершенно хамским и пустым действием, так как ничего интересного и красивого на этой земле с 1946 года создано не было. И любой человек, способный отличить красоту от варварства, это видит. Мы думаем о будущем наших детей и внуков, им жить на этой земле и она должна стать центром доброго и всестороннего пересечения Европы и Западной части России. Только за этим будущее. Земля принадлежит людям, которые на ней живут, и они ещё не утратили чувство культуры, красоты и здравого смысла.
В подобном же ключе высказывается и Михаил Фельдман, словно дополняя Николая:
Недавно архитекторы, пафосно называющие себя “ветеранами восстановления” города, обратились с просьбой к патриарху Кириллу остановить “германизацию” архитектуры, а также культурной и общественной жизни. Раздаются призывы пропагандировать “российскую историю края”. Но проблема в том, что российская история нашего города и региона – ничто по сравнению с немецкой. Ей менее 30 лет. До этого с 1945 года история не была ни российской, ни русской – она была историей СССР. К русской, немецкой, да и любой другой национальной культуре отношение в то время было одно – свинское. Поэтому, кстати, и говорить о каких-то “русских архитектурных традициях” в современном городе просто смешно. Традиции эти жили и развивались до начала XX века, а после сменились сталинской помпезной псевдоклассикой и спальными коробками. Теперь “ветераны восстановления”, застроившие город подобным убожеством, мечтают добраться до нетронутых этой чумой остатков? Нет уж, увольте! Лучшее, что можно предложить – это строительство в стиле Рыбной Деревни (городской этнографический и торгово-ремесленный центр, застроенный зданиями в европейском стиле, – прим.ред), ничего более достойного просто нет.
