Хочу извиниться перед публикой. До самого последнего момента, до того рокового утра 24 февраля 2022 года (можно не сомневаться — теперь эта дата кровью вписана в историю России), я был уверен, что Путин не решится развязать полномасштабную войну. Писал об этом в соцсетях и говорил в интервью, публиковал колонки и выпускал эфиры, посмеивался над теми, кто паниковал и постил предупреждения американской разведки. «Российская армия не готова к наземному вторжению», — говорил я, ссылаясь на военных аналитиков. «Это все часть огромной пропагандистской спецоперации по запугиванию мира, brinkmanship, блеф, асимптотическое приближение к черте войны», — писал я, ссылаясь на Бодрийяра, постмодерн и симулякры.
Постмодерн закончился в 4 утра 24 февраля, когда на спящие украинские города полетели российские крылатые ракеты «Калибр». Мое неверие в войну стало самым серьезным аналитическим просчетом, что я когда-либо допускал. И размышляя сейчас, в чем заключалась моя ошибка, я думаю, что переоценил стратегические способности Владимира Путина. При всем моем несогласии с его мышлением, политикой, поступками, словами, я видел в нем умелого тактика, расчетливого игрока, использующего весь арсенал спецслужбистских навыков и гибридных инструментов, которые позволили ему отстроить в России глубоко эшелонированный персоналистский режим, замкнув на себя все российскую политику, и стать одним из ключевых операторов нового мирового (бес)порядка, мира гибридности и хаоса. Я полагал, что его главная цель — сохранение этого полуколониального коррумпированного режима, основанного на ресурсной ренте и одним боком встроенного в мировую экономику, тем же светлой памяти «Северным Потоком-2».
Но вся эта рациональная схема рухнула, как карточный домик, под натиском клинической психологии, слепой, иррациональной, патологической ненависти к Украине — ее истории, государственности, идентичности, языку, к самому факту ее независимости. Я не берусь исследовать корни этого глубокого (хотя и нередкого в России) ресентимента, возможно, были какие-то травмы (неужели тот самый распад СССР?), но он прорывался в последние месяцы по каждому поводу — в исторических статьях, в концепции «единого народа», в брезгливо-презрительном «терпи, моя красавица», в анекдотических «нацистах и наркоманах». За этой ненавистью скрывались примитивные представления о мире, почерпнутые из новостей Первого канала — мифические «бендеровцы», беспочвенные страхи о вступлении Украины в НАТО и о «подлетном времени», иллюзии о слабости режима, который рухнет при первых звуках бомбежки, и о том, что русских солдат встретят цветами, как в 1944-м…
Итогом стал крупнейший стратегический просчет за все время его президентства — на третий день войны об этом можно сказать наверняка. Блицкриг провалился, число жертв среди российских солдат растет, Украина оказывает ожесточенное сопротивление, от ракетно-бомбового иракского или югославского сценария война переходит в чеченский формат уличных боев. Поначалу опешивший внешний мир просыпается и начинает широкую кампанию по изоляции России и превращению ее в страну-изгоя наподобие Ирана и Северной Кореи: каждый день и час войны сейчас работают против Путина. Удивительно, как в свой ненависти и неведении президент совершает самоубийственную ошибку, подрывая основы режима — потоки ресурсной ренты, консенсус элит, конформизм населения, неохотное согласие Запада, вынужденного смириться с авторитарной Россией, — все это рушится в слепом, самоубийственном акте агрессии, решение о котором, как представляется, было принято единолично. Режим не рухнет в одночасье, но вместо его заморозки Путин радикально ускорил историю и запустил его терминальную фазу. Акела стал стар. Акела промахнулся.
Подписывайтесь на Телеграм-канал Регион.Эксперт
Поддержите независимый регионалистский портал!
