Модель колониальной империи, на мой взгляд, хорошо объясняет устройство современной России, а также исторические особенности ее существования. Составляющими российского имперского механизма являются: особые отношения между метрополией и колониями, сам феномен метрополии, инфраструктура, поддерживающая весь этот механизм, а также специфический исторический и культурный нарратив. И российская империя на наших глазах приходит в упадок, давая нам шанс на свободу и человеческое достоинство.
Вероятно, на этот раз упадок является необратимым, однако не стоит недооценивать живучесть империи. Как я показал в предыдущих текстах — ее структуры потеряли эффективность, но все еще функционируют. Однако в одном крайне важном аспекте российский имперский механизм уже окончательно не функционирует.
Речь идет о колониальной миграции. Все империи стимулировали миграцию из метрополии в колонии и между колониями, из старых и освоенных мест в места новые. Миграция поощрялась возможностью разбогатеть, либо была насильственной (беглецы, ссыльные и т.д.), и, как известно, Россия тут не была исключением.
Что сломалось и почему?
Для московских князей экспансия была вопросом политического, экономического и физического выживания. Российское государство с самого своего начала, уже при Иване III, развивалось в имперской парадигме — такая «Московская Ост-Волжская компания». Изначально агентами этой «компании» были отправлявшиеся на пушной, соляной или другой промысел аристократы, купцы, казаки, еретики, бандиты и прочие. Большую роль в колониальном процессе впоследствии сыграли даже немецкие крестьяне-колонисты. В новейшее время государство мотивировало к колониальной миграции через повышенные зарплаты и улучшенное снабжение. Правда, экономические стимулы дополнялись в разное время мерами принуждения — ссылкой, каторгой, ГУЛАГом и более мягкой, но тоже принудительной системой распределения специалистов.
Казалось бы, еще три десятилетия назад все работало, а потом вдруг остановилось. В этом нет ничего удивительного: каждая империя сталкивается с проблемой, что издержки колониального господства в какой-то момент перевешивают выгоды. Империи, современные российской, столкнулись с этим в первой половине XX века и постепенно либо рушились, либо проходили через деколонизацию. Наша империя в такой же ситуации переформатировала себя путем чудовищного насилия над гражданами и мощных инъекций немецкой и американской промышленности (Рапалльский договор, индустриализация, ленд-лиз, трофейные германские заводы). Но сбой все равно произошел вследствие чрезмерных издержек. Россия на рубеже 1980–1990-х гг. даже отказалась от значительной части колоний, хотя демонтировать сам механизм мы так и не сумели — институты империи оказались устойчивыми, за одним исключением.
Колониальная миграция в постсоветской России прекратилась. Каждый год сотни тысяч российских граждан предпочитают самостоятельно покидать маленькие города и поселки и переезжать в города крупные или уезжать из страны совсем. Исключение все еще составляют места вроде Сургута, расположенные в нефтяных провинциях — там экономическая мотивация для колониальной миграции работает. В чем же тут проблема? Какая разница между колониальной миграцией и обычной?
Дело в том, что без колониальной (управляемой) миграции империя больше не может планировать собственное экономическое развитие и поддерживать собственное господство над подданными. Власть — динамическая система, которая существует только в момент собственной реализации. Проще говоря, если метрополия не управляет миграцией подданных, то она теряет важное основание для собственного существования. Она становится этим подданным просто не нужной.
Конечно, у метрополии пока еще есть мощный и монопольно контролируемый экономический ресурс, который она постоянно перераспределяет. Однако этот ресурс конечен, его просто нечем восполнять, и в нынешнем виде он теряет свою эффективность в деле удержания господства над подданными. Управленческий аппарат работает уже не на экономический успех империи, а на «колонизацию» и освоение все того же имеющегося в распоряжении метрополии ресурса, который от этого сокращается только быстрее. Закономерным образом из этой системы оказываются исключенными сами подданные. Россиянам стало нечего и незачем осваивать. Они едут туда, где видят для себя больше перспектив. Многие также уходят в «серую зону» экономики. Метрополия и управленческий аппарат империи в целом видят в этом процессе сильную угрозу.
Курс на реставрацию колониальной миграции
Попытки взять ситуацию под контроль предпринимаются Кремлем с начала 1990-х гг.: тут и сохранение внутренних паспортов, и поддержание сложной системы регистрации по месту жительства, и даже раздача «дальневосточных гектаров». И все это на фоне непрекращающихся разговоров о том, как еще можно запустить колониальную миграцию. Идей тут множество.
Одни говорят, что неплохо было бы возродить систему распределения специалистов и обязать выпускников университетов отрабатывать несколько лет в России. Другие предлагают снизить концентрацию корпоративных штаб-квартир и ведомств в Москве. Третьи считают, что за инвестиции в тот же Дальний Восток можно давать гражданство (смешно, что выдача российского гражданства вообще кем-то воспринимается как великое благо). Главная цель здесь заключается в возвращении эффективности имперскому механизму господства, который генерирует экономическую выгоду для метрополии. И без возвращения к колониальной (управляемой) миграции внутри империи следующим шагом станет демонтаж самой империи. Это означает как минимум потерю власти и активов российской правящей верхушкой (метрополией), а также ее развитой клиентелой.
Соответственно, попытки перезапустить колониальную миграцию будут продолжаться, пока в России сохраняется имперский механизм как таковой. Конечно, вернуться к системе распределения и ограничить самостоятельную миграцию (внутри страны и вне ее) большинству россиян — это пока чересчур рискованно для Кремля. Однако огосударствление экономики (70% ВВП производится в госсекторе) и общий кризис российской политико-экономической системы уже подталкивают власть в этом направлении. Более того, взятый Кремлем курс на «цифровой суверенитет» означает не что иное, как обеспечение властной монополии на контроль коммуникации подданных и колоний с внешним миром. Здесь стоит правильно оценивать угрозу индивидуальной свободе. Хотя в целом, шансов на реставрацию колониальной миграции у Кремля мало.
Почему управляемую миграцию не возобновить?
Миграция подданных под контролем метрополии всегда опирается на рентабельность колоний. А российские колонии-регионы, за исключением нефтегазовых провинций, в действующей системе организации власти сидят на дотациях метрополии и в лучшем случае могут только поддерживать собственное существование. Без экономической модернизации большинство колоний обречено на постепенный упадок.
В свою очередь, модернизация невозможна без внешнего притока технологий, а этот приток давно остановился. Современную науку тоже не получится больше развивать путем приглашения ведущих ученых-иностранцев в два-три привилегированных университета. Нельзя этого добиться и через систему шарашек, закрытых академгородков или Сколково.
И в целом, очаговая модернизация — путь, которым Россия шла веками — судя по всему, сейчас уже нереализуема. А системная модернизация означает демонтаж имперского механизма. Не случайно в прошлом веке большинство империй исчезло. Как следствие, колониальную миграцию невозможно возобновить без того, чтобы метрополия нашла новый источник существования империи, заставив подданных обслуживать этот источник. Однако такого источника сейчас нет даже в теории. Более того, изменилось и само российское общество. Оно сейчас в силу собственной рациональности и образованности по уровню развития превосходит тот архаичный имперский механизм, с помощью которого метрополия пытается навязать свое господство.
И здесь важно понимать, что оказываясь неспособной управлять миграцией россиян, метрополия вне зависимости от своего персонального состава будет увеличивать издержки этой миграции, а также постарается максимально отложить деколонизацию России и завысить ее цену.
Другие статьи автора:
- Зачем принимается новый закон об МСУ и в чем его смысл?
- На пути к федерации: воображаемые сценарии и реальные проблемы
- День местного самоуправления при его отсутствии
- Города периода Третьей империи
- Федерализм без местного самоуправления висит в пустоте. Ответ Вадиму Сидорову
- Федерация чего и для кого?
- Политический сезон 2021: от протестов к новой Думе
- Разложение субъектности субъектов
- Сенаторы эпохи упадка
- Туманность России. Есть ли у нас идеи для завтрашнего дня?
- Республика из фактории и военной базы?
- Исчерпание языка. Зачем российская власть множит символическую пустоту
- Запретные территории
- Готика конституции, или варваризация России после пандемии
- Биополитика как властный бастион
- Карантинный барак, или индекс сопротивления
- Кремлевский трип в средневековье
- Поминальная политика
- Возрождение советского кадавра
- В ожидании времен «после России»
- Разбегающаяся Россия или конфедерация городов?
- Заложники фронтира
- Ритуал подчинения. РПЦ МП как политический субъект и храм как символ господства
- Результат выборов: меньшинство против меньшинства
- Тлеющая власть Москвы
- Гражданин и его флаг
- Конец фантазиям о земствах
- Сообщество страха. Зачем российской власти суверенный интернет?
- Fake у ворот
- Малые города и поселки: враги или союзники федерализма?
- Сопряженного Кремль сопряжет
- Метрополия: на пути к кастовому обществу?
- Забыть регионы
- Почему Дальний Восток остается депрессивной территорией?
- Прыгнуть со скалы: обряд инициации для наместников
- Кочующая метрополия. Почему не надо переносить российскую столицу в другой город?
- Почему россияне летают через Москву?
- Бессмертная Уральская республика
- Эксперимент Пермского периода
- Инфраструктура империи
- Метафизика архипелага. Почему нам нужна деколонизация России?
