Фото: город Хэйхэ (Китай)
Если послушать людей, живущих по ту (западную) сторону Урала, то у нас в Сибири давно уже проходу нет от китайцев. Заполонили, понимаешь, все что можно, лес весь срубили, всех лягушек в болотах переловили… В общем, слегка перефразируя Высоцкого, «китайцы, китайцы, кругом одни китайцы».
А вот в позапрошлом году поехал я в очередной раз по делам в Москву. И пока три дня бытовал в российской Нерезиновой Столице, китайцев увидел, пожалуй, больше, чем в Иркутске и Бурятии увижу за год.
И это мое впечатление вполне согласуется с теми цифрами, которые дает (для внутреннего пользования) российское МВД. По их данным, в Российской федерации длительное время (от года и более) живет в настоящее время около 250 тысяч граждан КНР. Из них по регионам: Приморский край – около 15 тысяч, примерно по 10 тысяч – Хабаровский край и Амурская область. И около 200 тысяч – Москва и Московская область.
И это вполне понятно, если понимать, что китайцы если куда и едут, то не просто так у них охота к перемене мест случается. Едут они за деньгами. Где больше денег, туда и едут. И в «вертикальной» России, где денежные потоки целенаправленно стягиваются в «столицы», туда же вослед за ними стягиваются и китайцы.
***
В последние пять лет иркутяне отмечают «феномен»: из города исчезли китайцы. Еще в начале «нулевых» они работали на многих стройках (наряду с таджиками), и на улицах нередко можно было увидеть группы китайских «гастарбайтеров». Сейчас они куда-то испарились. Куда? Скорее всего, об этом вполне исчерпывающе сказал еще в 2008-м на собрании Союза строителей Иркутской области бывший мэр Иркутска Юрий Шкуропат. По его словам, эпоха «дешевого Китая» закончилась. Это, в частности, касается и стоимости рабочей силы. Еще в 90-е китайцев нанимали пусть не за «чашку риса» (такого просто никогда не было), но в общем, дешевле, чем местных. Но уже к 2008-2009 году меньше, чем за 1000 долларов (по курсу) китайца к нам на стройку нанять было невозможно. Это при том, что проезд туда и обратно, размещение (гостиничного типа) и питание (ресторанного) в набор требований работников уже входили обязательно.
Сейчас там заработки выросли еще раза в полтора.
Остались ли у нас китайцы? Да, конечно. Это разнообразный мелкий бизнес (ресторанчики, а вот недавно стало довольно много автомастерских «от мастера Лю»). Это студенты (оплата в иркутских вузах сравнительно невелика, меньше московских, и молодежь из небогатых семей предпочитает Иркутск). Ну и туристы, проезжая на «пекинском экспрессе» в Китай из России или из России в Китай, нередко останавливаются поглядеть на Байкал.
Сегодня в Иркутске постоянно проживает около 5 тысяч китайцев (на 600 тысяч всего населения). Сто лет назад, в 1912 году, их в Иркутске тоже было около 5 тысяч. Правда, весь Иркутск тогда был 35 тысяч человек. Процентное соотношение посчитайте сами. Тогда, в начале ХХ века, «китайским» было целое предместье Иркутска (сегодня оно называется предместьем Радищева). Были это огородники, ремесленники, торговцы. Они, кстати, и принесли способ солить капусту – ведь в старинной русской традиции капусту не солят, а квасят. Такой, понимаешь, вклад китайцев в многообразную русскую культуру.
Вообще, в ту пору – около ста лет назад – китайцы в Россию ехали действительно массово. Началось это со строительства Транссиба. На столь грандиозный проект, понятное дело, рабочих рук не хватало. Помнится, уже в советское время на строительство БАМа набирали рабочих со всего СССР – кавказцы и среднеазиаты, украинцы и прибалты тысячами ехали туда на заработки (платили действительно от души). Во время строительства Транссиба так массово нанимать людей в России было невозможно. И вот инициатор проекта, тогдашний министр финансов Сергей Юльевич Витте, договорился со своим знакомцем Ли Хунчжаном, тогдашним цзяньцзюнем (канцлером) Китайской империи Цин. И друг Ли буквально продал ему 5 миллионов китайцев. В ту пору, после проигранной войны, после ряда масштабных народных восстаний, Китай пребывал в полной нищете и развале. И люди были готовы ехать хоть куда, лишь бы заработать. Китайские рабочие и составили основную рабочую силу на стройке Транссиба.
А позже, уже во время Мировой войны, китайцы строили Мурманскую железную дорогу (от Олонца до городка Романов-на-Мурмане, позже ставшем просто Мурманском). Ну и также массово привлекались к строительству тысячекилометровых линий окопов по всему фронту. После революции 1917 года огромное количество китайцев остались на территории бывшей Российской империи, не имея возможности (а часто и желания) куда-то возвращаться. В Гражданскую войну китайские подразделения воевали и у красных, и у белых (карательные отряды из китайцев применял и Фрунзе на Украине, и Колчак в Сибири). Те, кто выжили – быстро адаптировались, «обрусели», и теперь уже мало кто вспомнит, что предки его были китайскими гастарбайтерами. Как первый губернатор постсоветской Иркутской области Юрий Абрамович Ножиков, отец которого как раз и был таким «китайским интернационалистом».
***
Так что Китай тут у нас рядышком был всегда.
Еще более ста лет назад крупный российский историк Сергей Соловьев одним из первых сформулировал тезис о «желтой опасности». Назвал он это «панмонголизмом» (в силу своей крайней удаленности от Китая, в частности, и от Азии вообще, Соловьев не видел различий между, скажем, китайцами и монголами – разницы, для любого китайца и любого монгола, что называется, генетически впитанной с молоком матери). По Соловьеву, «желтая раса» спит и видит, как бы захватить весь мир. Во время Русско-Японской войны тезисы Соловьева, казалось, получили новое подтверждение. А в Гражданскую войну нечто сходное, только с «обратным знаком» (не в «минус», а в «плюс») проповедовал барон Роман Федорович Унгерн фон Штернберг.
В разное время «желтой опасности» боялись все, наверное, европейцы. Да и американцы тоже. В США неоднократно издавались законы о запрете въезжать в страну китайцам (и японцам заодно, видимо, чтобы не ставить в тупик пограничных чиновников). Это, правда, не помогло. Сегодня в одной Калифорнии до 6 миллионов китайцев (на 40 миллионов всего населения). Не менее миллиона китайцев живет в Канаде (хотя и в США, и в Канаде далеко не все китайцы себя позиционируют именно как «китайцы»: многие, получив гражданство, теперь стали полноправными американцами и канадцами, и свое происхождение не афишируют). Однако ни для кого не секрет, что в 1999-2005-м генерал-губернатором Канады была Адриена Кларксон – чистокровная китаянка, родители которой родом из Гонконга.
Сравните это с 250 тысячами китайцев в России! Но ни в США, ни в Канаде сегодня вы не услышите стенаний про «китайское засилье».
«Китайское присутствие» в Сибири сокращается. Это простой факт. Почти исчезли гастарбайтеры. Мы не можем им обеспечить заработки как у них на родине. Все меньше грузов отправляется в Китай – железная дорога ежегодно фиксирует снижение отгрузок на 5-8 процентов. Особенно сильно «просели» отгрузки целлюлозы и алюминия. В связи с этим в 2008-м закрылся самый проблемный целлюлозный комбинат – Байкальский: он и прежде был нерентабельным, а сокращение объемов сделало его и вовсе неприемлемо убыточным. Еще пять лет назад на Братском и Иркутском алюминиевых заводах невозможно было купить алюминий: весь он был «законтрактован» в Китай. Сейчас же Китай выплавляет алюминия уже в 4 раза больше всей России, и наш металл ему больше не нужен.
Российские наблюдатели обращают внимание на множество соглашений, которые Россия подписывает с Китаем. Вряд ли они заслуживают столь серьезного внимания. За 20 лет только Иркутская область подписала десятки протоколов о намерениях и соглашений как с центральным правительством, так и с отдельными провинциями КНР. Если бы они стали реальностью, то китайцы у нас построили бы минимум еще два целлюлозных комбината, золотой рудник, автомобильный завод, заводы по выпуску электроники и бытовой техники. В реальности ничего такого, конечно, не появилось. Не пришло к нам и множество китайских фермеров, чего одни так чаяли, другие так боялись. Слишком холодно им у нас. И земля не так родит, как в провинции Сычуань, где собирают в год по три урожая.
Года три назад было много шуму по поводу газопровода «Сила Сибири». Одни его так же воспевали как «прорыв», другие – столь же бурно проклинали как «сдачу ресурсов». В реальности, конечно, и те и другие остались ни с чем. Финансировать газопровод китайцы не стали. И понятно почему. По запасам нефти и газа Китай – на первом месте в мире. Они, конечно, и импортируют немало. Но в любом случае, привезти нефть из Персидского залива (из Абу-Даби, с которым у них давние и выгодные связи) в несколько раз дешевле, чем из Сибири. Морской транспорт, что поделаешь! Это география.
***
В китайском традиционном мироустройстве Сибирь – это Шань Гунн, «высокая тайна», дальний север, примерно как Туле для европейцев. Нечто за пределом приемлемой нормы. Как сказала мне знакомая китаянка из провинции Хайнань: Сколько у вас зимой? Минус 20? У нас минус пять, и то на улицу не выйти!
Мы для Китая не интересны. Уж не знаю, как это оценить – беда или благо. Скорее, как данность. Объективную реальность, данную нам в ощущениях. Китаю мы не нужны. Осталось понять, нужны ли мы сами себе.
Другие статьи автора:
- Как Сибирь ломает мифы
- Сладкая конфетка и горячая картошка (синдром Анны Щёкиной)
- Всякая конфедерация в России – та же империя
- Спасите от спасителей отечества
- Грабли наносят ответный удар. Рассуждения между пожарами и наводнениями
- Никто не даст нам избавленья
- Что такое иго?
- Языки после империи. Опыт исторической реконструкции
- Укрупнение регионов: что это значит?
- Байкалия. Вечное движение Середины Земли
