Николай Подосокорский на прошлой неделе написал о том, что сегодня осталось от вольного духа Великого Новгорода? А вчера в Новгородскую область был назначен очередной московский наместник. Я хотел бы предложить иной взгляд на эти события: может быть, более символический и далекий от текущей политической конкретики, но с другой стороны – ярче показывающий исторические смыслы.
Не пытайтесь найти следы, а главное дух того древнего Великого Новгорода в современном одноимённом 200-тысячном городке небольшого депрессивного региона. Как и любая провинция империи, как и все её древние города, теперь это плохая, испорченная, дешёвая копия Москвы. Те же империалисты-московиты, только заметно беднее в плане достатка и дремучее в плане образования. В современном Новгороде дикий бомжеватый НОД с георгиевскими ленточками наберёт больше сторонников, чем любая демократическая партия.
Да и не могло даже теоретически остаться тех старых новгородцев и любой преемственности от них – город несколько раз полностью разорялся и уничтожался как центр жизни, управленческие кадры замещались присланными служилыми людьми из Центра. Последние несколько столетий он был безвестным захолустьем.
«– Ты знаешь о Новгороде?
– Да, я был в Нижнем…»
– очень популярный смешной ответ, и нет в том ничего удивительного. Нижний Новгород с Верхним путал даже бывший новгородский «губернатор» – на деле присланный московский смотрящий за регионом.
Но изгнанный из физического пространства, с географической карты, Новгород остался в пространстве идеальном и семантическом, так же, как новгородский диалект, неистребимый, ставший многочисленными говорами, северорусским наречием и мощной частью русского языка. Новгород остался в русском подсознании и периодически оттуда воздействует на сознание граждан. Новгород – это некий архетип мыслей, норма реакции на события.
Когда вы видите, что кто-то, несмотря на чудовищную по масштабу лжи имперскую пропаганду, сочувствует Украине – это говорит Новгород. Ужасный для московита киевский Майдан – по сути, новгородское Вече. Собрались, выкинули нерадивого посадника, выбрали нового. Ничего личного, такова традиция городского самоуправления (которое касалось не только управления в целом, но и отдельных «концов», т.е. кварталов, улиц самого города). Новгород – это республика, республиканские традиции сменяемой, подотчётной власти. Власть диктуют не «цари», но избирают сами граждане.
Когда, несмотря на российский Поворот на Восток, натужно прививаемую сверху дружбу с Ираном и Китаем, в ком-либо сегодня просыпается западный вектор мысли, кто-то хочет равняться на Европу, на США, на цивилизацию – это говорит Новгород.
Пётр строил свою новую столицу Петербург (Новый Город, Невоград) неслучайно на Северо-Западе – город стал великим 200-летним окном, порталом северо-западничества, скандинавских, европейских инноваций, превратившим бородатую православную московскую «Персию» в органичного субъекта европейской политики.
Потом был обратный советский поворот-переворот в сторону Монголии, Китая и азиатского чучхе, но у всего есть начало и конец. Качнётся маятник и в другую сторону. Новгород – это вестернизация как извечная, бессмертная русская идея, хоть и представленная в каждом времени обычно тонким слоем интеллигентов. «А может всё-таки не будем изобретать велосипед Особого Пути, а сделаем как у людей?»
Когда сегодня кто-то, несмотря на весь бюрократический пресс ментовского государства, помешанного на контроле и войне, пытается вести нормальный бизнес, торговлю – это тоже говорит Новгород. Торговая республика. Московит обычно презирает торговлю, для него это пшик, торгаши — презренный класс, он помешан на войне, на захвате территорий, на танчиках и ракетах. У него пушки вместо масла, неизменно. Новгород – идея, что экономика и благосостояние жителей почётней войны, это и есть истинное величие державы. Живём один раз, и хотелось бы прожить этот раз хорошо, а не терпеть нужду ради присоединения царём ещё одного клочка заброшенной зачуханной земли, чтобы лишь умножить общее запустение. Герой Новгорода – отнюдь не типичный московский военачальник, генерал, силовик, а Садко (Богатый гость), купец и гусляр, который построил торговый флот. Читай: активный деятель международного бизнеса и культуры.
Новгород – это, конечно же, не только положительные черты, но и отрицательные. Когда-то его и сгубившие. Когда по ордынским канонам, почти по Великой Ясе Чингисхана Москва качала стальную армию и строила планы по отжатию земли у всей округи, Новгород точил лясы и пребывал в хмельном заблуждении, что всё будет хорошо, свободу не нужно защищать. Демократия очень легко превращается в охлократию – как предостерегала Валерия Новодворская в своих исторических лекциях, когда описывала древний Новгород и Псков.
Это вновь напоминает современную Украину, Европу и даже Запад в целом, ЕС тот же. Слишком благонравные и добренькие люди думают, что остальные точно такие же, даже когда видят, что те явно готовят оружие и подозрительно посматривают на вещички. Сначала новгородцы не верили, что Москва приведёт татар для порабощения Новгорода, для уничтожения их вольницы. Потом, несмотря на сотню предостережений о грядущем походе, новгородцы так и не смогли поверить, что к ним идут «русские единоверные братья», чтобы опрично и окончательно всех их вырезать. Не укладывалось в голове, думали что по-людски ведь можно договориться. А потом и головы не стало. Новгород – ещё и как опыт, предостережение: не быть беспечными олухами, а биться насмерть за свою свободу и самостоятельность.
